Барни ответил:

– Я просто их еще не упаковал. Мы будем подавать посетителям только коктейли до тех пор, пока отмена закона не будет стопроцентной.

– Пока это вводится всего в трех городах, что составляет лишь два процента, – пояснил Элиот. – А можно мне еще кружку вон того?

– Конечно. Сейчас налью.

– Я могу и сам налить. Для меня это смена подхода – налить пива, не разбивая бочонок топором. – Элиот зашел за стойку и налил себе пива.

– Не валяй дурака, – обратился я к Барни, – неужели ты надеешься продержаться на пиве и коктейлях – без крепких напитков?

Он кивнул.

– Уинча и Пайена беспокоит в моем деле как раз тот факт, что я, известный, респектабельный еврейский претендент на звание чемпиона, управляю подпольным заведением. Так что сейчас, раз есть возможность открыться законно, я так и сделаю. И вы будете покупать свой ром здесь не из-под полы, как бывало прежде. Да пусть к нам сюда хоть сам Рузвельт заходит и смотрит.

Вернулся Элиот и, отхлебывая пиво, спросил:

– Когда они собираются устроить вам бой с Канцонери? После того, как в прошлом месяце вы отколошматили Билли Петроля, я не представляю, как они могут вас не допустить.

– Вы, мистер Несс, испортили мне сюрприз, – ухмыльнулся Барни. – Я еще не рассказал об этом Нейту, потому что сам еще не видел контракта, но знаю, что он подписан. Так что поединок за титул у меня в кармане.

Я не выдержал:

– И ты молчал! Когда?

– В июне. Собираюсь воспользоваться преимуществами от скопища народа на Всемирной выставке.

– Это просто невероятно, Барни!

– Для вас, парни, билеты у меня найдутся, если захотите, конечно. Придете оба, надеюсь?

– Попробовал бы не пригласить, – сказал Элиот и поднял тост в честь будущей победы. Барни повернулся ко мне.

– Налить тебе пива или чего-нибудь покрепче? Надо бы отпраздновать.

– И не соблазняй, чемпион. Мне в половине первого давать свидетельские показания. Элиот посмотрел на часы:

– Пора. – И, допив пиво, встал. – Идем.

– Элиот, – окликнул я его.

– Да?

– Этот прокурор...

– Чарли, имеешь в виду?

– Ты просто отвечай на мой вопрос.

– Какой вопрос?

– Просто я хотел бы знать, этот прокурор тебе друг?

Он сделал вид, что не понял направление моих мыслей.

Перед тем, как войти в здание, я положил ему на плечо руку. Мы стояли под дождем так близко, что я почувствовал запах пива.

– Я так понимаю, что ты принимаешь все мои дела близко к сердцу, – сказал я.

– Ну да, но...

Я усмехнулся:

– Но об этом молчок. Значит, ты за меня болеешь душой. Благодарю, Элиот.

Он усмехнулся мне в ответ:

– Не пойму, о чем ты, черт возьми, толкуешь?

Но Миллер, сидевший по другую сторону Лэнга, желая узнать, на кого же смотрит его партнер, повернулся и, увидев нас, кажется, тоже разволновался.

Ни с одним из них у меня не было контактов с тех самых пор, как Нитти взял отсрочку в этом же зале несколько недель назад. Ни угроз по телефону, ни подкупов, ни чего-либо подобного. Возможно, не хотели рисковать. Насколько мне было известно, за эти дни они стали членами банды Ньюбери – Моурена, настроенной достаточно мирно. Но все равно я спал, держа, на всякий случай, ствол под подушкой.