Кроме того, они знали, что я, в конце концов, должен занять место свидетеля и рассказать ту историю, которую от меня хотели услышать.

Он направился к месту свидетеля, и, когда проходил мимо Нитти, тот что-то быстро сказал – думаю, не слишком приятное. Не так громко, чтобы судья загремел своим колокольчиком и сделал Нитти выговор, но достаточно, чтобы лишить Лэнга решимости. Он занял свое место, и после того, как прокурор задал несколько формальных вопросов, чтобы установить законность нашего вторжения в контору на Уэкер-Ла-Саль без ордера, от стола защиты поднялся адвокат Нитти и подошел к Лэнгу.

– Кто вас ранил?

Лэнг посмотрел на меня.

– Кто вас ранил, сержант Лэнг?

Ответом на этот вопрос, конечно, как предполагалось было – «Фрэнк Нитти». Но Лэнг сказал:

– Я не помню, кто в меня стрелял.

За столом обвинения вскочили прокурор и его помощники, и волна удивления – шумного удивления – прокатилась по залу суда. Несколько человек даже встали. В том числе и Миллер. Он сжал кулаки и сказал:

– Сукин ты сын, засранец.

Судья застучал своим молоточком, все притихли; присяжные переглядывались, не веря своим ушам.

Адвокат Нитти облокотился о барьер перед свидетелем и тихо спросил:

– Можете вы заявить под присягой, что подсудимый Фрэнк Нитти вас ранил?

– Нет.

На передний план выдвинулся главный прокурор.

Покраснев, он ткнул пальцем в Лэнга.

– Вы видите человека, который в вас стрелял? – закричал он. – Он в зале, сержант?

– Нет, – ответил Лэнг. На зал опустилась тишина. С этой его лысой головой и сложенными руками он чертовски смахивал на херувима.

Адвокат Нитти, стоя рядом с прокурором, который так же, как и жюри, никак не мог поверить во все происходящее, развернулся к судье и сказал:

– Я протестую. Ваша Честь! Обвинение уличает в совершении преступлений своего собственного свидетеля!

Прокурор повернулся к адвокату и презрительно сказал:

– Ну да, он был моим свидетелем. Но, похоже превратился в вашего клиента.

Адвокат лишился дара речи. Прокурор снова бросился в атаку.

– Я хотел бы спросить у него – он лжесвидетельствует сейчас или когда давал показания перед Большим жюри? Ведь тогда он заявил, что в него стрелял Нитти.

Со своего места я мог видеть Фрэнка Нитти, который, казалось, был поначалу изумлен происходящим, но потом откинулся на спинку стула, и торжествующая улыбка превратила его обычно смотрящие вниз тонкие усики в победную букву "V".

Я наклонился к Элиоту.

– Твоему другу-прокурору придется попотеть.

Мы оба знали, что прокурору не найти ничего, чего бы он уже не знал о Лэнге.

– Чего он так раскипятился, не знаю, – заметил Элиот. – Единственно возможный противовес Лэнгу – это ты.

Предполагалось, что я взойду на свидетельское место и опровергну рассказ Лэнга, «как-Нитти-меня-подстрелил». Я был единственным, кто мог сделать басню Лэнга противоречащей самой себе.

Но, оказывается, еще один человек смог это предугадать: в разговор вступил адвокат Лэнга, двинувший на помощь своему клиенту:

– Ваша Честь! Ваша Честь! Я здесь в качестве защитника этого полицейского. Как его адвокат, я советую ему не отвечать больше ни на один вопрос.

– Ваша Честь, – сказал прокурор. – Этот человек в слушании не участвует. Свидетель не имеет права на адвоката.

Судья согласился, но адвокат Лэнга не отступил; он остался рядом со столом защиты, где сидели Нитти и его адвокат (похожие на двух наблюдателей, увлеченных слушанием самого Льюиса Кэрролла).