В девять тридцать, прослушав «Знакомьтесь, просто Билл», только я собрался в банк, как курьер принес мне конверт с чеком на тысячу долларов.

Там была пометка – «Плата за услуги», отпечатанная на листке канцелярии юридической фирмы Луи Пикета.

Я позвонил Пикету: его секретарь, после согласования с ним, соединила нас.

– Я вижу, что вы получили мое извещение, мистер Геллер. Надеюсь, оно вас удовлетворило.

– Лучшее послание, которое я когда-либо получал. Но почему? Я не сделал того, для чего меня нанял ваш клиент. Человека, которого он послал меня защищать как вам известно, с нами больше нет.

– Правильно. И поэтому вы и не получили обещанных десяти тысяч долларов. Но мой клиент счел, что свои обязанности вы в тех обстоятельствах выполнили наилучшим образом, и считает, что оказанные услуги должны быть оплачены.

– Поблагодарите вашего клиента от моего имени.

– Поблагодарю. И мы извиняемся за то, что вышла задержка с доставкой вам этого послания. Дела моего клиента уже не решаются так быстро, как это делалось до его заключения.

– Понимаю. Благодарю, мистер Пикет.

– Рад за вас.

Я поднялся из-за стола, свернул тысячу и сунул в карман; жаль, что у меня нет счета в банке Дэйвса.

Банк Дэйвса находился на углу Ла-Саль и Эйдэмса, в тени здания Управления торговли, и был таким же помпезным, как и сам генерал: массивное сооружение из серого камня с каменными львиными головами на каждой из восьми разрезавших его фасад колонн высотой в три этажа. Маленькие львы, как фантастические фигурки на полках, притаились наверху. Через всю длину здания проходил коридор, выходивший на Вэлл-стрит, состоящую из сплошной череды магазинов, а банк помещался на втором этаже. Контора Дэйвса была на третьем. Прямо у входа с улицы по одной стороне было несколько лифтов, и мой дядя (одетый в серый костюм стоимостью годового жалованья среднего служащего) прохаживался между ними, всем мешая.

– Ты опоздал, – сказал он, едва раскрывая похожий на щель рот, который под его усами «соль-с-перцем» не сразу и заметишь.

– Украли мой лимузин, – ответил я. Он мельком взглянул на меня, и мы вошли в лифт.

– Надеюсь, ты представляешь, в какое положение меня поставил, – процедил дядя Луи.

– А какое положение?

Он снова бросил на меня свирепый взгляд и весь остаток пути буквально дымился и молчал, возможно, подыскивая слова, чтобы поставить меня на место, но так и не нашел их до того момента, как лифт остановился на третьем этаже.

Дядя довел меня до двери, на которой не было никаких обозначений; внутри, в большой, обшитой деревянными панелями приемной за столом восседал секретарь. Он кивнул и впихнул нас в большой мрачный офис, где темных панелей было еще больше, а на одной стене сплошь висели фото генерала и всяких благородных лиц.

Дэйвс сидел за большим столом красного дерева, на котором стопки бумаг лежали так аккуратно, что, казалось, позировали. Так же выглядел и сам генерал, в синем костюме в полоску, с трубкой в руке. Он не встал; жесткое выражение его лица, по-видимому, означало, что он мной недоволен.