Дальше все было делом техники, подъехали, заглянули за забор и обнаружили коричневые «Жигули» Турецкого. Отъехали за угол и стали ждать.

Наконец прибежал наблюдатель и сообщил, что старик открыл ворота, коричневый «жигуль» выехал и ушел в сторону станции. Барон сделал знак водителю, и они втроем отправились к даче Горелова.

Иннокентий Ильич только поднялся на крыльцо, когда услышал снова длинный звонок от калитки. «Забыл чего?» — было первой мыслью.

—        Кто? — спросил, не открывая калитки.

—        Горелов, да?— раздался ломкий мальчишеский голос. — Письмо вам.

—        Кинь в щель ящика.

—        Так заказное, надо бы расписаться, — с вопросительной интонацией отозвался явно мальчишка.

Горелов слегка приоткрыл калитку и протянул руку за конвертом. И тут же буквально отлетел в сторону, отброшенный сильным ударом калитки в грудь.

Во двор вошли трое, заперли калитку на засов, двое, те, что помоложе, подхватили старика под мышки и волоком быстро затащили на веранду, закрыли дверь.

—        Где женщина? — спросил старший из них, похлопывая Горелова по щекам, чтобы тот быстрее пришел в себя. — Вы слышите меня, Иннокентий Ильич? Я спрашиваю вас, где женщина, ваша домработница?

Все предыдущее настолько резко контрастировало с этой вполне нормальной человеческой речью, что Горелов на мгновенье подумал, что с ним произошла какая-то ошибка и не было ни болезненного удара в грудь, ни падения.

—        Глаша? — ничего еще не понимая, переспросил он. — На кухне, наверное...

—        Мальчик, — тут же кивнул старший худому белобрысому юноше в серой куртке и брюках и самому какому-то серому — уж не от тюремной ли жизни? — обеспечь там тишину и выруби телефон.

Вот теперь понял Горелов, с кем имел дело. Видимо, это те самые, что преследовали Турецкого. Значит, все-таки выследили, догнали...

—        Иннокентий Ильич, я о вас много слышал и думаю, что вы человек достаточно разумный, чтобы не делать глупостей. Ни с вами, ни с вашей домработницей, называйте ее как хотите, ничего дурного не случится, если... Если вы ответите на мои вопросы и забудете тут же о нашей встрече.

—        Что я должен делать? — голосом более слабым, чем мог, почти простонал Горелов.

—        Вы должны мне честно ответить, зачем к вам приезжал этот легавый.

Не выдержал все-таки тона, сорвался на привычное, подумал старик. Кто же это такой? Что-то трудненько стало вспоминать, да и годы уже не те, чтоб всю картотеку в голове держать. Поиграть с ним, пожалуй, не выйдет. Плохие люди. И этот только вид делает вежливый, а глаза холодные. Глаза убийцы.

Он лихорадочно искал выход: не говорить о списке, а если это люди Никольского и знают? А может, это совершенно другие и их действительно интересует лишь следователь? Наконец решил, что полуправда сейчас безопасней.

—        За списком он приезжал, — слабо и искренне ответил старик и бессильно закрыл глаза.

—        За каким списком?

—        Когда еще в МВД работал, занимался составлением картотеки на беспредельщиков. А ушел на пенсию, копию с собой взял.

—        Где она?

—        Так он же за ней приезжал.