— Но ведь приходящая миссис Блоксэм корреспонденция должна куда–то отсылаться?

— На почте им не разрешают давать адреса, но почему бы нам, дорогая, не позвонить в контору управляющего домом? Наверняка у них есть адрес миссис Блоксэм.

День уже клонился к вечеру, когда Джудит во взятом напрокат автомобиле проехала через ворота дома для престарелых «Прикнис» в Бате. Перед отъездом она позвонила, и ей сказали, что Мьюриэл Блоксэм все еще здесь, но она стала чрезвычайно забывчивой.

Старшая сестра проводила Джудит в комнату для свиданий, солнечную, с яркими шторами, большими окнами и ковром на полу. Там уже собрались вокруг телевизора пять или шесть человек в инвалидных креслах. Три женщины, которым было где–то под восемьдесят, вязали, тихо беседуя друг с другом. Один из мужчин, с изможденным лицом и белыми как снег волосами, устремив невидящий взор куда–то в пространство, махал рукой, словно бы дирижировал оркестром. Проходя мимо него, Джудит услышала, что он что–то напевает вполголоса, причем без всякой фальши. Господи, подумала она, бедные люди.

Сестра, поняв, должно быть, по выражению ее лица, о чем она думает, сухо проговорила:

— Никто из нас пока еще не живет вечно, но могу вас уверить, наши постояльцы устроены здесь очень хорошо.

Джудит поняла, что заслужила упрек.

— Я это вижу, — тихо проговорила она.

Господи, как же я вымоталась, подумала она. Конец книги, конец кампании, конец, может быть, ее поискам. Сестра, похоже, приняла ее за родственницу миссис Блоксэм, почувствовавшую угрызения совести и решившую наконец–то навестить старуху.

Они остановились у окна, выходившего в парк.

— Ну, миссис Блоксэм, — проговорила бодрым голосом сестра, — у нас сегодня гости. Разве это не чудесно?

Старушка, маленькая и вся сморщенная, но сидевшая прямо в своем инвалидном кресле, сказала:

— Мой сын в Америке. Больше я никого не жду, — голос ее звучал твердо и совершенно разумно.

— Ну разве можно так принимать гостей? — прогремела сестра.

Джудит коснулась ее руки:

— Пожалуйста, оставьте нас. Все будет в порядке.

У маленького столика, позади кресла, стоял стул. Джудит пододвинула его к себе и села рядом со старой женщиной. Какое удивительное лицо, подумала она. А глаза? Они все еще полны ума. Правая рука миссис Блоксэм лежала неподвижно поверх одеяла, прикрывавшего ей ноги.

— Ну, и кто же ты такая? — осведомилась она. — Я знаю, что старею, но я тебя совсем не узнаю.

Голос ее был слабым, но вполне ясным. Она улыбнулась:

— Знаю ли я тебя или нет, я все равно тебе рада.

На ее лице вдруг появилось тревожное выражение.

— А я должна тебя знать? Они говорят мне, что я стала все забывать.

Джудит поняла, что старой женщине трудно говорить. Придется ей приступить к своим расспросам, не теряя ни минуты.

— Меня зовут Джудит Чейз. Я думаю, вы знали моих родных много лет тому назад, и я хочу вас о них спросить.

Блоксэм подняла левую руку и похлопала Джудит по щеке:

— Ты такая хорошенькая. Ты ведь американка, правда? Мой брат женился на американке, но это было так давно.

Джудит сжала холодную, покрытую крупными голубыми венами руку старухи.

— Я говорю о более давних годах. Это было во время войны.

— Мой сын был на войне, — сказала старуха.