Ирка покосилась на пожелтевший пластмассовый электрочайник, окруженный маленьким стадом плохо вымытых кружек, как нерадивый пастух неухоженными овцами, и от угощения отказалась. Правильно сделала: к чаю-кофе нам наверняка были бы предложены сушки, печенье и мятные пряники из трехлитровой стеклянной банки, оригинально украшающей подоконник. Крышки на банке не имелось, и это позволяло предположить, что содержимое емкости более чем разнообразно и включает не только каменной твердости пряники, но и дохлых мух.

— И что же привело к нам неравнодушную общественность? — с унылым ехидством поинтересовался утомленный следователь.

— Как будто вы не знаете! — мгновенно вскинулась Ирка. — Вы задержали нашего товарища!

— Не без оснований, — вяло, будто ему уже надоело об этом говорить, заявил Тарасов и с откровенной тоской во взоре посмотрел в окно.

Дождь закончился. За окном был теплый и светлый поздний вечер начала лета. Умытое румяное солнце удобно устроилось на толстом матрасе недалекого хвойного леса. Начиналась одна из тех знаменитых белых ночей, которыми без устали восхищаются гуляющие по Питеру туристы, в то время как пресытившиеся этой красотой местные жители вешают на окна шторы поплотнее и ложатся в постель в масках для сна.

Мой муж, кстати, на второе лето нашего пребывания в Питере тоже завел себе такую. Очень миленькую, в виде мордочки коалы. Назвал ее Лумпур, чтобы было созвучно названию города Куала-Лумпур, и дивными белыми ночами с удовольствием спит в ней. Я эту его манеру очень одобряю, потому что она обеспечивает мне хорошее настроение с самого утра. Только проснусь и открою глаза — рядом плюшевая морда в стиле известного интернет-мема: «Наташ, вставай, мы кушать хотим».

Вспомнив об этом, я улыбнулась, а Ирка еще пуще рассердилась:

— Не вижу поводов для веселья! У вас тут наш Архипов…

— А давайте меняться? — перебив ее, азартно предложила я старлею. — У вас Архипов, у нас информация. Она может очень пригодиться следствию.

— Да что вы? — усомнился Тарасов.

Странный какой-то. Должен был ухватиться за поступившее предложение, как утопающий за соломинку! Раз они нашего Архипова загребли, значит, больше некого было. То есть официальное следствие понятия не имеет, кто преступник!

— Уж поверьте, вам будет интересно, — поддержала меня подруга.

Мы с ней переглянулись, и я кивнула: мол, сама расскажу. Кому выступать в роли сказителя, если не популярному автору детективов!

— Все началось неделю назад, когда я впервые вышла на новую работу, — начала я.

Тарасов слегка поморщился, но от комментариев воздержался, подпер щеку кулаком и стал слушать.

Весь мой рассказ уложился в десять минут. Вот так, чтоб вы знали, рождаются бессмертные литературные произведения! Проживаешь, не зная ни покоя, ни отдыха, с полвека, садишься писать о приключившихся за это время драматических событиях, переживаниях, потрясениях и исканиях — и получаешь в сухом остатке пяток страниц!

Теперь понимаете, почему я считаю, что писательский труд трагически недооценен? Убедить бы в этом издателей… Но не буду отвлекаться.

Тарасов внимательно выслушал мой рассказ. Вопросов, правда, не задавал, дополнительных подробностей не требовал. Дождался, пока я замолчу, уточнил:

— Это все? — и встал, опираясь ладонями на потертую столешницу. — Тогда я предлагаю на этом расстаться. У меня еще отчеты…

Он снова с тоской посмотрел в окно, картина за которым нисколько не изменилась — розовое солнце все так же безмятежно возлежало на острых верхушках елей, как йог на гвоздях, и с грохотом задвинул ящик стола.