Дюран откинулся в кресле и улыбнулся, в очередной раз поймав себя на мысли, что внедрение Червя в систему иллюзий голландца его в некотором роде радует. Не находя этому объяснения, доктор лишь снова напомнил себе, что он врач и должен соблюдать профессиональную дистанцию от пациента: не выказывать ни разочарования, ни удовлетворения, соблюдать полную нейтральность.

Однако самое досадное было не это – Дюрана не оставляло впечатление, что все это он уже видел в «Секретных материалах».

Хенрик беспокойно поерзал в кресле, и лицо его стало настолько жалобным, насколько это возможно, учитывая, что мимика у людей под гипнозом не слишком выразительна.

– Хенрик, кто мучает тебя? – спросил психотерапевт, но вдруг зазвонил домофон, и глаза голландца округлились от ужаса.

– Они пришли за мной! – прошептал он. – Не открывайте!

Нежданный посетитель на сдавался: за долгим, противным, как скрежет, звонком последовала череда отрывистых стаккато. За минуту доктор успокоил разволновавшегося пациента, но и шум скоро прекратился. Впрочем, теперь настроение Дюрана безнадежно испортилось, и, хотя завершать сеанс было еще рано, он начал выводить голландца из транса. Теперь кто-то начал настойчиво трезвонить у двери: «Дзы-ы-ынь, дзынь, дзынь».

– Черт побери, – пробормотал доктор и вскочил на ноги. – Ну, если не случилось ЧП, я им задам.

Мгновение спустя он уже стоял у двери и смотрел в глазок. Дюран мог бы поклясться, что перед ним стоит пропадающая с прошлой недели пациентка. Не задумываясь, он открыл дверь, и в квартиру ворвалась молодая женщина, в целом очень походившая на Нико. Только ее светлые волосы казались чуть темнее платиновой копны Николь. Нежданная гостья пребывала в крайне возбужденном состоянии, если не сказать ярости: она толкнула обеими руками потрясенного врача – да так, что тот попятился назад, запнулся и чуть не упал.

– Ах ты, мерзавец! – взвизгнула женщина, совершенно серьезно намереваясь ударить хозяина квартиры. – Ты убил ее!

Взбешенная фурия наступала на Дюрана с неожиданным напором, вынуждая доктора отступать, и тот инстинктивно поднял руки в жесте капитуляции.

– Стойте! О чем вы таком говорите? – возмутился он.

Блондинка остановилась, хмуро посмотрела на недоумевающего врача и отвернулась – создавалось впечатление, что она пытается совладать с собственной яростью. Женщину переполняли эмоции. Дюран заметил, как вздымается ее грудь, пока та в упор смотрела на стену, увешанную дипломами в рамках. Наконец незваная гостья вновь обратила на него взгляд – и психотерапевт понял, что гнев ее нисколько не ослабел.

– О Никки! – бросила она ему в лицо.

– Вы говорите о… Нико?

– Никки, Нико – какая разница!

– Где она? – спросил Дюран. – Я не видел ее уже… И кстати, кто вы?

Вопрос явно привел ее в бешенство.

– Ах, кто я?! Я – ее сестра. И я позабочусь о том, чтобы ты прикрыл свое дельце, шарлатан!

Дюран поразился враждебности, с какой говорила с ним посетительница – от нее просто веяло ненавистью.

– Сестра? – переспросил врач и запоздало понял, как нелепо звучат его слова.

– Да, я сестра Нико, Эйдриен.

Вспышкой озарения до Дюрана донеслись слова Никки: «Эйдриен тогда было всего пять». Он смягчился. Хотя психиатр никогда и не верил, что рассказы пациентки о сатанистах-насильниках основаны на реальных событиях, он решил, что девочкой она все-таки подверглась какой-то разновидности насилия. А как правило, если один из детей стал жертвой жестокости, то и другим редко удается избежать подобной участи. Выходит, на долю стоящей перед ним женщины тоже выпало немало лишений: неизвестный отец, мать-наркоманка, суровая школа воспитания в чужой семье.