Вася снова вложил пульку в отверстие, прицелился…

Хлоп! Самолёт продолжал нести свою бомбу, Вася стиснул зубы, переждал минуту, чтобы сердце не слишком колотилось. Медленно перезарядил ружьё и снова навёл мушку на тоненькую, почти невидимую нитку.

Оглушительный короткий взрыв потряс тир.

Порядок! Теперь, пожалуй, надо бы погасить выстрелом огонёк над жестяными трубочками у чёрного бачка. Вася пальнул в крайнее колеблющееся пламя, потом во второе, в третье. Все они продолжали гореть и лишь чуть сдвигались то вправо, то влево от пролетавших рядом пулек.

Что ж это? Из девяти выстрелов, из девяти возможных он попал только три раза. Только три… Но почему-то не было горечи от неудачи. Всё-таки кое-чего он достиг.

За спиной хлопнула дверь, и почти тотчас долетел голос Андрюшки:

— Его здесь нет.

Вася нагнул голову и съёжился, чтобы его не заметили. Но напрасно.

— Ага, ты здесь… — обрадовался Андрюшка. — Ну как?

Вася выдержал его пристальный взгляд.

— Хуже и не бывает. Из девяти пулек только три попадания… — Вася хотел выйти из павильона, но быстрая крепкая рука Андрюшки поймала его руку, стиснула, и Вася остановился.

— Нет, ты выбил не столько…

Вася выдернул руку, выскочил из тира и чуть не сбил с ног стоявшую возле двери Иру. Она очень внимательно, насторожённо посмотрела на Васю. Вася отвёл глаза. И спросил у Андрюшки, который за ним вышел из тира:

— Почему я выбил не столько? Я выбил только три…

— Нет, не три… Ну пошли! — И когда они зашагали к морю, добавил: — Ты, Вася, из девяти возможных выбил все десять и даже больше.

— Не десять, а три! — упрямо твердил Вася — Только три…

— Десять!.. А куда подевался Алька? — вдруг спросил Андрюшка.

— А я откуда знаю? Смотался куда-то… — Вася только сейчас понял, что имел в виду Андрюшка. Пусть считает, как хочет — его дело! Всё-таки, если быть точным, он выбил три, только три, а не десять.

Глава 41. Последние мазки

Волна высоко вскинула матрац, хлестнула по лицам, стараясь опрокинуть вцепившихся в него Васю с Андрюшкой. Но держались они крепко. И ещё хохотали при этом! И отплёвывали воду. А на них с шумом шла новая волна с крутым пенистым гребнем.

— Вперёд, напролом! Наперерез! — закричал Вася, с силой, как ластом, загребая одной рукой.

Андрюшка тоже заработал рукой, и матрац стремительно въехал, взлетел по отвесной, как гора, литой прозрачной стене. Волна ударила так, что на мгновение у ребят перехватило дыхание. А впереди уже шла новая, шумная и тяжёлая волна. И Вася, перекрывая её шум, закричал:

— Не зевай! Разворачивайся!

И снова матрац с мальчишками вскидывало в небо. И не было конца этим приходящим из-за горизонта волнам. Озябший и порядком уставший, Андрюшка не вытерпел:

— Долго ещё будем?

— Не зевай! Разворачивай корабль!

— До чего же ты храбрый стал — даже страшно за тебя! — засмеялся Андрюшка, когда матрац перемахнул через очередной пенистый гребень.

Васе было радостно, весело, жутковато и почему-то всё сильней и сильней тянуло к волнам. И совсем не потому, чтобы похвастаться перед Андрюшкой своей смелостью, да и никакая это не смелость. А просто тянуло — и всё. Они лежали рядышком на матраце, пена и брызги временами обрушивались на них, и на мгновение ребята глохли. Но между грохотом были и промежутки, когда можно было поговорить.

— Был у Иркиного деда? — спросил Вася.

— Был… Три сеанса уже отсидел… Ну и дед! Не встречал таких.