– Он не сказал, кому хотел позвонить?

– Разумеется, нет, дорогой. Мне же нельзя доверять, ты понимаешь. Он размахивал своим , то есть нужного номера не помнил.

– Но хотел звонить в другую страну.

– Так он сказал.

«Время ленча», – вспомнил Оливер.

– А где находится ближайший газетный киоск?

– Выйдешь из подъезда, повернешь направо, пройдешь пятьдесят ярдов и наткнешься на него. Ты у нас стал Эркюлем Пуаро, дорогой? Он назвал тебя Искариотом. Я думаю, ты слишком глубоко копаешь, – добавила она.

– Я лишь хочу понять, что к чему, – ответил он. Вырисовывалась картина, которая не укладывалась у него в голове: Тайгер, доведенный до безумия, охваченный безрассудным страхом, в коричневом пальто реглан и начищенных туфлях, сжавшись в комок, кому-то звонит из телефонной будки, тогда как его любовница пытается заснуть. – На Рождество у него была крупная разборка. Какие-то люди пытались взвалить на него вину за какие-то неудачи. Он полетел в Цюрих и поставил их на место. Тебе это ни о чем не говорит?

Она зевнула.

– Смутно. Он собирался уволить Рэнди. Но он постоянно собирается уволить Рэнди. Они все преступники. Включая Мирски.

– Евгений тоже?

– Евгений шарахается из стороны в сторону. Легко поддается влиянию.

– И кто на него влияет?

– Бог знает, дорогой. Ты что-то забываешь про стакан.

Он отпил мартини. Катрина курила и, наблюдая за ним, задумчиво массировала одну ногу другой.

– Ты – единственный, кто ускользнул от него, не так ли, несносный мальчишка? Он никогда не говорит о тебе, ты это знаешь? Только когда возбужден. Ну, не в смысле возбужден, такое случается только по високосным годам. Поначалу ты учился, потом перенимал методы зарубежного бизнеса, потом снова учился. Он все еще гордится тобой по-своему. Просто думает, что ты предатель и дерьмо.

– Он, возможно, объявится через несколько дней, – заметил Оливер.

– О, если он один, то обязательно прибежит. Он терпеть не может собственной компании, поэтому я и упомянула о подружке. Он уже не получает от меня всего того, что ему нужно. Да и я от него, откровенно говоря. Возможно, ему надо поменять лошадей. Отчасти причина в его возрасте. Отчасти – в моем, если не кривить душой… – Ее пальчик вновь ткнул Оливера, уже ближе к промежности. – У тебя есть подружка, дорогой? Которая знает, как свести тебя с ума?

– На данный момент я как бы между двумя стульями.

– Эта милая Нина как-то приходила ко мне в «Колыбель». Не могла понять, почему ты сказал Тайгеру, что собираешься жениться на ней, а ее оставил в неведении.

– Да, пожалуй, напрасно.

– Передо мной извиняться не надо. Что тебе в ней не понравилось? Не проявляла активности в постели? Тело-то у нее отменное. Грудь, попка, все при ней. Я даже пожалела, что я не мужчина.

Оливер отодвинулся от нее.

– Надя говорит, Мирски часто здесь бывает, – он сменил тему. – Заезжает в «Соловьи», играет в шахматы с Рэнди.

«Узнай как можно больше о Мирски», –наказывал Брок.

– Он играет не только в шахматы, дорогой. Сыграл бы и со мной, если б ему представилось хоть полшанса. Просто бы изнасиловал. Он еще хуже, чем Бернард. Между прочим, звать его Мирски не разрешалось. Паспорт у него был на другую фамилию. Меня это не удивляло.

– И как же вы его звали?

– Доктор Мюнстер из Праги. Тот еще доктор. Я его личный секретарь, на случай, если ты этого не знаешь. Доктору Мюнстеру нужен вертолет, чтобы побыстрее попасть в «Соловьи»? Старушка Кэт его найдет.