– Простите?

– Никто не захотел с нами разговаривать. В прямом смысле.

– Где? Кто?

– По всем телефонным номерам, всем факсам, во всех офисах. В Стамбуле, Москве, Петербурге, в «Транс -Финанз», по личным телефонам, рабочим телефонам, мы ничего не смогли добиться.

– То есть вас отрезали?

– Глухой стеной. Мистера Евгения Орлова нет, его брата – тоже. Его местонахождение неизвестно, связаться с ним невозможно. Нам сообщили, что «Хауз оф Сингл» должным образом проинформирован и теперь обязан выполнить предъявленные финансовые требования, или ответственность за последствия ляжет на него. Аминь и до свидания.

– Кто сказал насчет последствий?

– Мистер Хобэн из Вены, да только говорил он не из Вены. Откуда – я понятия не имею, говорил он по сотовому телефону, может, сидя в вертолете, может, со дна пропасти, может, стоя на Луне. Такие вот возможности предоставляют нам современные средства связи.

– А Мирски?

– С доктором Мирски связаться тоже не удалось. Опять стена, ваш отец в этом убедился. Они решили возвести вокруг него стену молчания. Создать атмосферу давления и страха. Хорошо известная комбинация. И очень эффективная. Вокруг меня тоже. – На глазах Оливера мужество покидало Конрада. Он все протирал лицо и пожимал плечами, как добросовестный адвокат, который видит силу аргументов противной стороны, хотя и понимает их чудовищность. – Послушайте, в их действиях просматривался здравый смысл. Они понесли большие потери. «Сингл» предоставлял им свои услуги, услуги, возможно, их не устроили, ответственность они возложили на «Сингла» и потребовали компенсацию. Объективно это обычная коммерческая практика. Посмотрите на Америку. Вы рабочий, вы ломаете палец, уж не знаю на чем, и, пожалуйста, вчиняете иск в сто миллионов долларов. «Сингл» заплатит или не заплатит. Возможно, заплатит частично. Но ведь это предмет переговоров.

– Мой отец поручил вам ведение переговоров?

– Каких переговоров? Вы же слышали. Никакого ответа. Как можно вести переговоры со стеной? – Он встал. – Я был с вами откровенен, Оливер, может, слишком откровенен. Вы не просто адвокат, вы – сын вашего отца.

Оливер не поднялся с кресла, не замечая протянутой руки Конрада.

– И что произошло? Он пришел сюда. Он позвонил по телефону. Ответа не получил. Что вы сделали?

– У него были другие встречи.

– Где он остановился? Он приехал к вам под вечер. Вы у него спросили? Куда он поехал от вас? Вы были его адвокатом двадцать лет. Или вы просто вышвырнули его в ночь?

– Пожалуйста. Вы слишком эмоциональны. Вы – его сын. Но вы также и адвокат. Пожалуйста, послушайте.

Оливер слушал, но ему пришлось подождать первого слова. И последующие прорывались сквозь тяжелые, болезненные вздохи.

– У меня тоже проблемы. Ассоциация адвокатов Швейцарии… некоторые другие учреждения… полиция тоже… беседовали со мной. Пока ни в чем не обвиняли, но разговаривали без должного уважения и подбирались все ближе к информации, знать которую им совершенно не следовало. – Он помолчал, но Оливер и не думал посочувствовать ему. Конрад облизал губы, поджал их. – К сожалению, мне пришлось сообщить вашему отцу, что эти вопросы находятся вне моей профессиональной компетенции. Трудности с банками, фискальные проблемы, скажем, замороженные счета, мы могли обсудить. Но мертвые матросы… незаконный груз… убитый адвокат, возможно, и не один… это уже чересчур. Пожалуйста.

– Вы хотите сказать, что отказались представлять интересы отца? Вычеркнули его из списков клиентов? Показали ему на дверь?

– Мы расстались по-доброму, Оливер.