Его ладонь уже сжала ей грудь под шелковой туникой, когда раздался громкий телефонный звонок, и они, вздрогнув, отпрянули друг от друга.

— Оставайся на месте, — приказал Кир и, тяжело дыша, взял трубку,

Во время разговора он не спускал взгляда с Джорджии, а у нее быстро-быстро колотилось сердце.

Положив трубку, Кир улыбнулся Джорджии, и от его улыбки она почувствовала слабость во всем теле. Он поднес ее руку к губам.

— Итак, на чем мы остановились? — пошутил он.

Джорджия смутилась и отвернулась. Губы продолжали гореть от его обжигающего поцелуя.

Что с ней происходит? Она сидит на коленях босса, он пожирает ее глазами, целует, прижимает к себе, а она чувствует себя неуклюжим, неопытным подростком.

А ведь она высокопрофессиональная и компетентная секретарша, с юных лет успешно справляется с ролью главы их с Ноем маленькой семьи, но… как раз сейчас эти ее способности не могут ей помочь.

Никто никогда не говорил ей, что от влюбленности в голове происходит полная путаница, а когда видишь предмет своей страсти, то теряешь способность ясно мыслить.

Ее взгляд упал на оловянного солдатика, стоящего на письменном столе рядом со стопкой бумаги для заметок, Она взяла в руки фигурку и спросила:

— Это твое?

Джорджия почувствовала, как напрягся Кир. Он ответил не сразу, и она испугалась, что опять допустила какой-то промах.

— Это солдатик моего брата Робби. — Он со вздохом забрал у нее игрушку. — Один из дюжины… Робби аккуратно их раскрасил. Ему тогда было семь или восемь лет, и он очень долго этим занимался.

— А куда подевались остальные?

— Отец, разозлившись, швырнул их в камин, потому что Робби замешкался и не сразу принес ему утреннюю газету.

— О господи, какая жестокость!

У Джорджии глаза наполнились слезами, а Кир горько усмехнулся.

— Говоришь — жестокость? Да, Джеймс Страхан не раз изливал таким образом злобу. Ты и представить себе не можешь, как низко человек может пасть, изводя свою семью!

Кир потянулся к ящику стола, выдвинул его и бросил туда солдатика.

Захлопнув ящик, он как бы поставил преграду боли и ярости и с нежностью посмотрел на восхитительную девушку, сидящую у него на коленях. Джорджия одна, без чьей-либо помощи, вырастила брата и пожертвовала ради семьи личной жизнью, мечтами о счастье. Он раскрыл ей всего лишь малую толику своего прошлого, а ему уже кажется, что этим запятнал ее, красивую и чистую…

Такая ничем не замутненная любовь была Киру недоступна, выше его понимания. Вот почему он думал, что у их связи не будет продолжения после того, как она уедет.

Он не тот мужчина, который ей нужен. Она заслуживает кого-то другого… человека с более цельной натурой, чем у него.

— Мне очень жаль тебя и твоего брата… у вас было такое несчастливое детство. Как ужасно, что ваш отец был жесток с вами. Мне трудно это представить. От своих родителей я получала только любовь и доброту. Ты поэтому сказал мне, когда я приехала… не судить по внешнему виду? Потому что этот дом, несмотря на свою красоту, хранит далеко не счастливые воспоминания?

Она смотрела на Кира с таким участливым почти нежным, как ему показалось, — выражением в чудесных золотисто-зеленых глазах, что тепло разлилось у него в груди.

Но поддаваться сентиментальности опасно. Наступит день, и он останется в этом доме без нее, так что не следует поощрять ее попытки еще больше вторгнуться в его личную жизнь.

В конце концов, для обоих будет лучше, если она не станет этого делать.

— Прости… — Он положил руку ей на спину. — У меня уйма дел, й как бы ты ни была обольстительна… Сегодня я уже достаточно отвлекался.