Кучер с сердитым лицом требует на чаек.

— Долго больно собирались, господа, лошади застоялись! — говорит он недовольным голосом.

Ему накидывают лишний двугривенный и приступают к самой трудной задаче — усаживанию в ландо. Хотя народу, кажется, и немного, но дело осложняется. Узлов и картонок гибель. В последнюю минуту на крыльцо выскакивает огромный дог Марс и заливается лаем. Он точно предчувствует, что господа уезжают на три месяца и скучная жизнь вдвоем с кухаркой Катериной ему совсем не кажется приятной.

— Марсенька! Миленький! Голубчик! с нами хочешь, с нами, — кричат дети, протягивая сверху руки из экипажа.

Тот лает еще оглушительнее.

— Мамочка, возьмем с собой Марсеньку! — жалобным голосом просят девочки.

— Пожалуйста, мамочка! Бабушка его так любит! — вставляет свою просьбу Алек.

— Но ведь он будет драться с бабушкиной Фанни! — слабо протестует Анна Павловна, которой самой до смерти жаль оставлять Марса.

— Ничего, ничего, мамочка! Мы за ними присмотрим! — хором отвечают дети.

Мама соглашается.

Марсу кричат… хлопают… свищут… Он, как ошалелый, кидается с крыльца к коляске.

— Садись, Марсенька, садись! — наперерыв лепечут Соня, Кира, Алек и Витюша.

Но не тут то было… Марс не намерен садиться в экипаж, где и без него сутолока и давка. Он предпочитает бежать сбоку и лаять на лошадей.

Ландо трогается. Марс стрелою летит вперед.

— Хам! хам! хам! — несется его оглушительный лай на всю улицу.

— Господи, спаси и помилуй! — бросаясь в сторону, испуганно вскрикивают прохожие. — Не собака, а тигра! В сад бы такого. Зоологический! — громко выражает свою мысль встречный городовой.

И все таки ландо медленно подвигается под оглушительный лай Марса. Анна Павловна скользит усталым взглядом по встречным домам и магазинам. Слава Богу, они на целые три месяца освободятся от городской духоты и пыли. У бабушки в ее маленьком имении, Новгородской губернии, такая благодать в летнее время!

И дети поправятся, окрепнут… Особенно Витюша! Он такой хилый, слабенький…

Анна Павловна останавливает на Вите свой заботливый материнский взгляд и вдруг громко неожиданно вскрикивает…

Витюша неузнаваем…

Где его нос, щеки, губы?

Все сплошь покрыто огромными красными пятнами, даже на лбу они, эти страшные пятна, даже на шее…

— Господи, что это? — в ужасе шепчет разом побледневшая Анна Павловна. — Корь? скарлатина? оспа?

— Витюша! Милый! Родной! Что с тобою? — притягивая к себе сына, вся холодная от ужаса, спрашивает на смерть перепуганная мать.

А Витюша сидит как ни в чем ни бывало. У него ничего не болит, его ничто не беспокоит.

Взгляд мамы переходит на курточку Витюши, украшенную белым воротничком с манишкой на груди.

И на белой манишке такие же пятна, как и на лице, и на шее.

Лицо мамы проясняется.

— Витька, гадкий мальчишка, где это ты так разукрасился? — едва удерживаясь от смеха, спрашивает она.

— Не извольте беспокоиться, барыня! — вмешивается няня, — я ему конфетку дала, конфетка в бумажке… Витенька сосали с бумажкой, а бумажка красит!

Вот оно что! Бумажка!

Все смеются. Витюша громче всех… И лицо его в красных пятнах делается при смехе еще забавнее и смешнее.

— Нет, его положительно нельзя везти таким на вокзал! — решает Анна Павловна.