Возле бара мужчина в смокинге играл на фортепиано один из самых прекрасных концертов Моцарта.

— Как тебе филе? — спросила Сью.

— Превосходно. А тебе?

— Ела б хоть каждый день.

Роджер выдавил улыбку и сделал глоток вина.

Они продолжили есть в полной тишине. Спустя какое-то время Сью не выдержала:

— Роджер?

— Да, милая?

— Мы же всё сделали правильно, да?

Ему было неприятно, что она заговорила об этом за обедом, но он был уже наполовину пьян, а алкоголь — замечательный буфер между ним самим и тем, что он сотворил прежде.

— Да, мы всё очень обстоятельно провернули, — ответил он.

— Я продолжаю думать о том, что нам следовало перегнать его машину.

— Это была бы лишняя возможность для нас оставить улики. Клетки эпидермиса, пот, волосы, волокна нашей одежды, отпечатки пальцев. Я все продумал, Сью.

Она потянулась через стол и взяла его за руку; бриллиант, который он подарил ей двадцать четыре года назад, рассыпался тысячью граней в свете свечей.

— Прежде всего, это было ради девочек. Ради их безопасности, — сказала Сью.

— Да. Ради девочек.

Из-за соседнего столика донёсся запах дорогих сигар.

— С тобой ведь всё будет в порядке? — спросила Сью. — После того… что ты должен был сделать?

Роджер принялся резать бифштекс, стараясь не встречаться с женой взглядом.

— У меня ведь уже был подобный опыт, разве нет?

* * *

В начале октября одному из лесничих района Писга пришло в голову, что черный «Бьюик-Регал» с миннесотским номерным знаком, припаркованный возле туалетов на перевалочном пункте Ист-Форк, простоял там чертовски долго, что было особенно странно, учитывая, что в этом районе никто не пропадал.

В течение нескольких дней шериф округа Хейвуд переговорил с двумя родственниками и бывшей женой в Дулуте, ни один из которых не общался с Дональдом Кеннингтоном больше года, и все они сказали, что после смерти дочери он покатился вниз по лестнице; что это разрушило его всеми мыслимыми способами, и он, вероятно, ушел в горы, чтобы умереть.

Помощник шерифа нашел её в бардачке — написанную от руки записку, сложенную между руководством по эксплуатации автомобиля и ламинированной картой Миннесоты.

Он зачитал её вслух шерифу, когда они вдвоем сидели на переднем сиденье автомобиля Дональда, а капли дождя падали на ветровое стекло, почти полностью облепленное багряными листьями дуба, нависшего над автостоянкой.

«Меня зовут Дональд Кеннингтон. Пожалуйста, перешлите это сообщение Артуру Холланду, детективу из полицейского управления Сент-Пола.

В эти горы меня привела смерть моей дочери, Табиты Кеннингтон.

Я пишу эту записку в своей машине пятого августа, следуя за Роджером и Сьюзен Кокрелл из Иден-Прери, штат Миннесота, в Бич-Спринг-Гэп.

Я сделал их фотографии с помощью цифровой камеры, а также фотографии их зеленого „ренджровера“ и номерного знака. Вы найдете фотоаппарат с этими фотографиями в багажнике моей машины.

В настоящий момент я не знаю, был ли мистер Кокрелл виновен в убийстве моей дочери шесть лет назад.

Я планирую встретиться с Кокреллами сегодня вечером и все выяснить.

Сразу оговорюсь: я не собираюсь причинять никакого физического вреда мистеру Кокреллу или его жене.

Однако, если это дело рук мистера Кокрелла, посмотрим, насколько мне повезет.

Способен ли человек, сбивший девочку-подростка и покинувший место преступления, хладнокровно убить другого, чтобы скрыть свое преступление и свой позор?

Подозреваю, что способен.

Кокреллы тщательно избавятся от моего тела, палатки, рюкзака и всех вещей, что сделает последнюю часть этого дела немного запутанной.