– А вот и нет, – я чувствовал, что обязан возразить. – В стекле, на самом деле, ничего особенного. Люди его делают каждый день.

– Да, но это не должно быть возможным, вот я о чем, – сказал он. – Вещь, которая твердая, когда ее касаешься, значит она правда здесь, но ты не можешь ее видеть, ты можешь видеть сквозь нее. Это невозможно, – он приостановился, чтобы вернуть равновесие, которое временно его покинуло. – Это больше на чертову магию похоже, чем на что-то разумное. Ну, так ведь?

Я пожал плечами. Я забыл, что он хотел доказать.

– Так что, – продолжил он с лицом, сморщенным от концентрации, – может, то же касается алхимии. Неблагородные штуки в золото. Только потому что мы не можем делать этого сейчас, не значит, что и потом не сможем. Ну?

– Но это нельзя сделать, – терпеливо сказал я. – Из-за базовой алхимической теории.

Он сплюнул; вот и все, что он думал о базовой алхимической теории.

– И еще чертовски хорошая работа, – сказал он. – Знаешь что? Если я когда-нибудь стану принцем…

Он сделал паузу, затормозил и тяжело сглотнул с полдюжины раз. Я сделал большой шаг назад, узнавая симптомы. Но в этот раз с ним все было в порядке.

– Если я когда-нибудь буду принцем, – продолжил он, – первое, что сделаю. Хочешь угадать?

Я покачал головой.

– Что?

– Отловлю всех алхимиков, – сказал он, – вздерну сволочей. Без пощады, без исключений. Знаешь почему?

– Просвети меня.

– Потому что, – сказал он, – алхимики – это большая потенциальная опасность государству. Правда. Потому что, – продолжил он, массируя глаза большим и указательным пальцами, – в чем основа государственного дохода? Золотой стандарт. Почему? Потому что золота мало. Получаешь какого-то ублюдка, разгуливающего по стране, он соображает, как превратить неблагородный металл в золото, что ты получаешь? Полный фискальный хаос, вот что. Рынок переполнен, золото бесполезно, миллиарды ангелов выброшены из экономики в течение часов.

Меня не слишком интересовала тема, но я чувствовал, что обязан спорить, потому что когда ты в этом возрасте, и студент, и пьян, ты споришь обо всем до упора.

– Ну не знаю, – сказал я. – Трюк будет в том, чтобы держать его при себе. Не давать никому о нем знать. Тогда у тебя может быть собственный прирученный алхимик в подвале, готовящий миллионы ангелов, и только ты будешь знать, в чем там подвох. Ты богат, у всех все нормально, никаких проблем.

Он бросил на меня раздраженный взгляд.

– Не сработает, – сказал он. – Нельзя такое долго хранить в секрете. Обязательно выяснится – и тебе хана. Единственное, что можно сделать, заманить всех хороших алхимиков взятками, наблюдать за ними очень, очень внимательно; затем, когда покажется, что они приблизились… – он провел пальцем по горлу и икнул.

– Жестковато, – сказал я.

– Да, – ответил он, – но правильно. Это правильный поступок. Всегда поступай правильно, если ты принц. Погоди секунду, надо отлить.

Он остановился у двери монастыря Сестер Божественной Милости, раздался журчащий звук. Затем он заковылял, догоняя меня.

– Так ты этим займешься? – спросил я. – Когда будешь принцем.

Он рассмеялся.

– Не буду принцем.

– Правда?

– Невозможно, – сказал он.