— Я тоже так думаю.

Она кивнула ему на кабинку с номером «двенадцать», закрыла за ним дверь и сама вошла в соседнюю.

Теперь их разделяла тонкая картонная перегородка с дыркой, прорезанной на уровне паха.

— Тебе помочь? — спросила она. В ее кабинке были мусорная корзинка, стул, песочные часы на цепочке и пачка гигиенических салфеток «Клинекс». Она перевернула часы.

— Нет, я готов. — Ковбой расстегнул молнию, спустил штаны и придвинулся к отверстию.

Изи уселась на стул и принялась за работу, параллельно изучая обломившийся ноготь.

— Тебе доводилось видеть мои фильмы, Трэвис? — поинтересовалась она, не прекращая облизывать.

— Я видел «Суперплут», ты там была великолепна.

— Спасибо.

Изи помолчала, занятая делом, потом спросила:

— А что тебе больше всего понравилось?

— Когда ты была с тремя парнями. Класс!

— Ага, мне тоже это нравится. Трэвис, а тебе нравится, что я сейчас делаю?

— Конечно. — Он улыбнулся, прижимаясь щекой к перегородке. — Продолжай.

Она бросила взгляд на часы. Боже, в этой дыре время ползет как черепаха! Ну ничего, это все временно. В пятницу она возвращается в Лос-Анджелес. Агент нашел для нее фильм, три дня съемок, а потом — самолет на Гавайи, где ждет богатый араб. От этих арабов немного воняет, но зато они любят порно, потому что у них в Арабии такого нет. Во всяком случае, у арабов куча денег, которые они швыряют направо и налево, и она знает двух актрис, которые вышли замуж за шейхов и уехали туда жить. Изи пыталась представить себе, что это за жизнь — в странах, которые похожи на один сплошной пляж Малибу. Удовлетворяешь прихоти какого-нибудь араба и живешь в замке. У нее тоже может быть такое. Все возможно.

— Кусни, — попросил Трэвис. — Сильнее. Давай. Изи. Сильнее!

Она трудилась, поглядывая на часы.

— Я твой большой поклонник, Изи, — сказал Трэвис. — Месяц назад я видел тебя в «Шлюхе». Сильней! Это же не укус! Я видел тебя в «Шлюхе». Классная картина! Мне бы такую работку, чтобы снимать такие картинки! Я бы справился!

Она хмыкнула. Секунды ползли.

— Я видел тебя в «Трех Крестах», в Лос-Анджелесе, — продолжал тот. — Ты раздавала автографы. Ты на моем билете расписалась?

Что-то с часами, решила она. Потом почувствовала, что он вздрагивает, и приготовила «клинекс».

— Я люблю тебя, Изи, — сказал Трэвис. — Подожди минутку. Постой. — Он отодвинулся от дыры. — Я тебя люблю, слышишь?

— Конечно, — откликнулась она. — Давай, Трэвис, завершим наше дело.

— Обязательно. Только подожди. — Он достал из расшитой серебром кобуры «кольт» сорок пятого калибра. С изысканной гравировкой и перламутровой рукояткой. На поясе — патронташ с тремя десятками патронов, как минимум. — Ты мне столько раз снилась. Такие яркие сны!

— Ну давай, Трэвис! — Она услышала металлический «щелк». Что еще придумал этот псих? — Давай, парень!

— Держи шире, — сказал он и сунул в отверстие дуло «кольта». — Чери Дэйн я тоже любил, — добавил он. С той стороны послышался рвотный спазм.

И спустил курок.

Гулко грохнул выстрел. «Кольт» дернулся в руке.

Он услышал, как упало со стула ее тело. Он вытащил револьвер и увидел, как с окровавленного дула капает.