Он послал детей за топором в лагерь, а когда они вернулись, прорубил лед над тем местом, где затонула выдра. Потом он поднял ее со дна и вытащил на лед. Выдра была крупная: в длину она имела около ярда, от носа до кончика хвоста. Старик и думать забыл о коре красной ивы. С торжеством понес он свою добычу в лагерь, а дети следовали за ним по пятам. В вигваме он содрал с выдры шкуру и растянул ее на земле для просушки.

— Пора бы научить Синопу стрелять из лука.

— Верно, верно, — отозвался Красный Журавль. — Завтра же я начну делать для него лук — не простой, деревянный, а роговой.

На следующее утро старик вместе с Синопой вышел на равнину искать рога бизонов. Вскоре нашли они головы недавно убитых животных и с трех сняли рога — большие черные рога четырехгодовалых самцов. Спустившись в долину, они бросили их в горячий источник, где рога должны были пролежать два дня, чтобы стать мягче.

На третий день Красный Журавль достал их из источника. Теперь рога стали такими мягкими, что их можно было расщеплять ножом, словно дерево. Он отнес их в вигвам и начал делать лук.

Сначала старик разрезал рога на длинные полосы; самые крупные имели в ширину два с половиной дюйма, а в толщину один дюйм. Эти большие куски предназначались для средней части лука, а куски потоньше — для обоих концов. Красный Журавль приладил один кусок к другому и склеил их хорошим клеем; индейцы делали этот клей из копыт бизонов. Песчаником и ножом он долго обтачивал и полировал лук, чтобы он стад гладким, как стекло. Посредине лук был толстый и тяжелый, а к обоим концам суживался. Чтобы сделать лук прочным и упругим, старик обклеил его сухожилиями. В длину он имел около ярда.

Теперь оставалось только привязать тетиву из крученого сухожилия и сделать стрелы. Для древка стрелы старик взял твердое дерево; железные наконечники были куплены у белых торговцев; оперением служили перья диких гусей.

Старик сделал одиннадцать стрел с железными наконечниками, а затем начал обтачивать двенадцатое древко и заниматься этим целый вечер: обстругивал, полировал его, смазывал жиром. Синопа, следивший за работой, не утерпел и спросил Красного Журавля, почему он так долго делает последнее, двенадцатое древко.

— Потому что эта стрела должна быть волшебной, счастливой стрелой, — ответил дед.

Затем он достал из своего колчана стрелу с очень маленьким острым наконечником из черного обсидиана .

В Йеллоустоне есть целая гора, состоящая из этого камня.

— Этот черный наконечник я прикреплю к последней стреле, — сказал старик, — а ты пользуйся ею только в минуты крайней опасности. Мой отец сделал для меня этот наконечник, и трижды он спас мне жизнь.

— О, дедушка, расскажи, как это было! — воскликнул Синопа, цепляясь за руку старика и мешая ему работать.

— Уж так и быть, расскажу, — отозвался тот, гладя мальчика по голове. — Давно это было. Когда стрела в первый раз спасла мне жизнь, я был маленьким мальчиком, таким, как ты теперь.

Отец подарил мне лук из рога и двенадцать стрел. На одиннадцати стрелах наконечники были простые, кремневые, а на двенадцатой стреле он прикрепил вот этот самый наконечник. И сказал он мне то же, что сказал тебе я: пользуйся этой стрелой только в минуту крайней опасности.

Однажды отправился я с приятелями на охоту. Они углубились в лес, а я шел по опушке. В левой руке я держал лук и две стрелы: одна была простая, другая-с черным наконечником. За спиной у меня висел колчан с остальными стрелами. Вскоре дорогу мне преградил густой кустарник. Из зарослей доносился какой-то странный жалобный вой.