— На! И дэньги на, и валюта на! Тыща рублей за хорек, сто дэсять евро камандыровочный.

— Ого!

Я приятно удивилась.

— Не ого, это тибэ на такси, — убил мою радость в зародыше Рюрикович. — Пидисят туда, пидисят обратно, дэсять на шашлык-машлык. Машину я тибэ прямо в аэропорт заказал! Все, тэпэрь беги, рэгистрация заканчивается!

И тогда я послушно побежала, но… сбавила скорость, как только скрылась с глаз царь-босса.

Служебное рвение нужно демонстрировать адресно.

Регистрацию я прошла предпоследней, замыкающей в очереди оказалась пальтово-шляпная супердама, так и не дождавшаяся своего супермена.

— Представь себе лощеного, холеного, выбритого до синевы джентльмена баскетбольного роста, вальяжно развалившегося на сиденье красного кабриолета с открытым верхом! — оживился мой внутренний голос. — Мусоля дорогую сигару, он с жестким прищуром наблюдает за взлетом авиалайнеров, один из которых уносит в дальние дали его постылую бывшую…

— У кого-то слишком богатое воображение, — сухо (и самокритично) заметила я.

Я расторопно прошла регистрацию и предполетный досмотр, потом прикинула, что до посадки на борт осталось минут десять, и резво двинулась в кафетерий с популярным заморским фастфудом.

Не за котлетой в булке двинулась и не за картошкой фри, хотя неплохо было бы позавтракать хоть чем-нибудь, а за горячим чаем, но тоже не для питья.

Дамы в уборной посмотрели на меня с удивлением: мало кто ходит в сортир почаевничать, но я невозмутимо зарулила в кабинку и приступила к процессу, ради которого и пришла.

Кипяток в фирменном стаканчике с пластмассовой крышкой обжигал руки даже через плотный картон. Я сковырнула крепким ногтем носик в пластиковой крышке, и образовавшаяся дырочка задымила паром, как печная труба на морозе.

Надежно установив стакан с кипятком на бачок унитаза, я поднесла к струйке пара конверт, врученный мне Рюриковичем. Свежий клей под клапаном быстро размяк, и я ловко поддела бумажный край пластиковой карточкой.

Очень хорошая вещь — банковская карточка VISA, разнообразно полезная!

— Пассажиры Ступкин и Ложкина, опаздывающие на рейс пятьсот сорок шесть авиакомпании Ural Airlines в Ларнаку, срочно подойдите к выходу номер пятнадцать! — звонким ледяным голосом возвестила женщина по радио.

По тону чувствовалось, что ей глубоко безразлично, успеют на упомянутый или любой другой рейс пассажиры Ступкин, Ложкина и прочие жалкие личности.

Однако это не было безразлично мне, поэтому я сунула расклеенный конверт в сумку и поспешила внять призыву, решив, что интригующее «пысьмо», ради доставки которого мне, аки голубю почтовому, приходится лететь за моря, я спокойно почитаю в самолете.

Долговязая гражданка в пальто и шляпе оказалась от меня через проход.

Устраиваясь на своем месте с максимально возможным удобством (куртку я сняла и забросила на полку для ручной клади, ботинки стянула и спрятала под кресло, из шапки и шарфика соорудила подушечку под голову), я поглядывала на печальную мадам, желая узнать, куда она денет свою крупногабаритную шляпу.

Нет, в самом деле, куда?

На полке в тесном контакте с чемоданами шикарный головной убор превратится в мятое ведро, а держать его всю дорогу в руках будет неловко и нелепо — со шляпой в руках опечаленная благородная дама уподобится побирушке на паперти!

Мадам в отличие от меня вопросами не терзалась. Она не стала ничего придумывать и осталась при шляпе на голове. Еще и надвинула ее поглубже, закрывая лицо от света.

Сначала я подумала, что дама планирует поспать, а потом вспомнила, как она тщетно дожидалась кого-то в аэропорту, и решила, что шляпа призвана скрыть от мира дамины горькие слезы.