Так Амбиен Вторая, член Большой Пятерки Сирианской империи, шествовала по Леланосу в сопровождении армии Шаммат. Мы двигались к нарядному пестрому зданию — резиденции правительства Леланоса. Нам с Тафтой предстояло официально взять власть в свои руки.

Когда краткая и нелепая церемония завершилась, Тафта объявил, что он проводит меня во «дворец», а поскольку в Леланосе слыхом не слыхивали ни о каких дворцах, я сказала, что вернусь домой. В этот момент чары окончательно рассеялись, и я увидела рядом жестокого авантюриста, который не представлял, каким могучим силам он бросает вызов. Чтобы остановить меня, ему пришлось бы взять меня под стражу и тем самым расписаться в своей несостоятельности. Тафта жил, грезя о славе и величии, ему хотелось править собственным городом, заручившись поддержкой Сириуса. Он надеялся, что сможет манипулировать Сириусом, используя его в вечной битве Шаммат с Канопусом. Таким ему виделось будущее. Рассудок вернулся ко мне, и теперь, глядя в его пустые бесцветные глаза, я могла прочитать его мысли. По его горделивым и в то же время нелепым позам я видела, что, подобно жрецам Гракконкранпатла, Тафта мечтает о собственной империи. Внезапно я словно прозрела.

Обладая проницательным умом, Тафта сумел вычислить, когда я прибуду в Гракконкранпатл, однако он не знал, что Леланос — мирный город, где нет тиранов. Он не осмеливался бросить вызов Канопусу и вторгнуться в Леланос, пока была жива Родия. Он не знал, что мы можем сокрушить Гракконкранпатл в любую минуту и ему позволили остаться в живых лишь потому, что его жизнь не имела для нас большого значения.

И, конечно, еще потому, что выжить ему позволил Канопус, — но это было для меня необъяснимым, и я терялась в догадках.

Я сказала этому жалкому выскочке, что возвращаюсь к себе домой, и он не остановил меня. Ему было попросту наплевать. Он получил то, что хотел — стал правителем Леланоса.

Я могла бы утешиться тем, что, хотя тирания быстро уничтожит город, Леланос так и так неизбежно ждал плохой конец. Я лишь ускорила развязку.

Я оставила новоиспеченного правителя Леланоса сидеть, развалившись, в зале для заседаний, в окружении дикарей, которые за день до этого бражничали в лесах, опасаясь входить в город, и отправилась к себе домой.

Я думала всю ночь напролет.

Голос, который еле слышно шептал мне: «Сирианка, будь осторожна», — теперь окреп и заглушал все остальные мысли, пока я не приказала ему замолчать — уж слишком наставительным был его тон. Но я уже не нуждалась в его предостережениях, поскольку вновь стала сама собой. Новым для меня было лишь острое чувство стыда. Мне было очень стыдно… как легко Шаммат удалось одолеть меня. Для этого ей почти не пришлось прилагать усилий! Как умело Тафта сыграл на моей зависти к Канопусу, как мастерски Шаммат применяла методы своего злейшего врага — Канопуса. Я так легко поддалась на лесть, так безоглядно позволила манипулировать своими слабостями, что одурачить меня было проще простого. И теперь я знала, что способна утратить здравый смысл и потерять лицо, и если бы не тихий голос — «сирианка, сирианка», — голос Родии, голос Назара, я бы окончательно забыла, кто я такая. И сейчас я пировала бы вместе со злодеями Шаммат, празднуя свое восшествие на престол.

Когда наступило утро, я вышла на пустую улицу и направилась прочь из города. Тафта скорей всего был пьян после вчерашнего, впрочем, в любом случае ему не было до меня дела. При необходимости он сочинит легенду о белой богине или придумает еще какую-нибудь историю, которая оправдает его притязания на власть. Зачем ему преследовать меня? Его лазутчики наверняка доложили ему, где я. Тафта знал, что я вышла из города и бреду по лесу на юг, но зачем ему строптивая пленница, которая доставляет массу хлопот? Ведь, чтобы держать меня в подчинении, ему придется одурманивать или бить меня.