|
Летом по этому настоящему внутреннему морю с утра и до вечера ходило множество судов – от небольших катеров до огромных элегантных кораблей, предназначенных для состоятельных туристов. Хриплые крики чаек раздавались здесь с рассвета и до наступления сумерек. Эти беспрестанные крики были похожи на нестройную музыку, к которой быстро привыкали и переставали обращать на нее внимание. Воздух был ароматным: в нем чувствовался запах сухих трав и распустившихся цветов. Киона, развесив белье, решила нарвать себе роз. Вдоль ограды росло очень много розовых кустов. Вьющиеся настурции бросались в глаза своими оранжеватыми венчиками. Киона, радуясь этой красоте, запела вполголоса:
В поезде, идущем в Сент Адель, Кое кто сойти вдруг захотел. Он уже свернул свою постель И на полку у окошка сел. Только как сойти, спрошу я вас, Как такой вдруг замысел возник, Если скорость – пятьдесят миль в час, Да и человек тот – проводник?! В поезде, идущем в Сент Адель, Был всего один лишь пассажир. Он уже свернул свою постель И глазел через окно на мир. Это был все тот же проводник, Некого обслуживать ему. То то головой он и поник: Дальше ему ехать – ни к чему. Ехал то на север, то на юг, Поезд там, где жили бедняки. Чух, чух чух, чух чух, чух чух, чух чух, Он у озера мотал круги…
Затем Киона принялась насвистывать эту мелодию. Констан и особенно Катери начинали хихикать, когда она пела им песню «Северный поезд». Катери, самую младшую из своих ближайших родственников, Киона обожала. Ей очень нравились черные глаза, черные волосы и матовая кожа малышки. Тошан заявлял, что позднее эта девочка станет копией Талы, их покойной матери, и они оба видели в этом доброе знамение – подарок Великого Духа. – Эй, девушка! – раздался чей то голос. Киона обернулась и увидела по другую сторону калитки парня атлетического телосложения. Это был Ламбер Лапуант, сын Онезима, их бывшего соседа в поселке Валь Жальбер. – Добрый день, – сказала она, подходя к нему. – Вообще то ты мог бы называть меня по имени, Ламбер. Мы ведь с тобой знакомы. – Хорошо, я просто не знал, как мне поступить! Меня прислал мой отец. Там возникли большие проблемы! – Какие? – Какой то кретин украл вашего коня… ой, ну то есть твоего коня – Фебуса. Маруа сразу же это заметили. Они, впрочем, держали его на лугу. Я сел на велосипед и приехал сюда, чтобы сообщить тебе новость. – У меня украли Фебуса? Но кто мог его украсть? Ламбер Лапуант был на полголовы выше Кионы, но лет им было поровну. Смущенный ее красотой, юноша почесал свой лоб, мокрый от пота. – Похоже, что какой то индеец недоумок. Моя мама видела, как он вскочил на коня и поехал на нем в сторону «сахарной хижины» Жозефа Маруа. Киона, злясь и негодуя, закрыла на несколько мгновений глаза. Она оставила своего коня в поселке Валь Жальбер, потому что так было для него лучше. Вокруг этого полузаброшенного поселка росло много травы, и к тому же там Фебусу составлял компанию старый пони Базиль. «Я этого не знала! – сердито думала Киона, сжав кулаки. – Индеец? Но ведь там нет индейцев!» И тут вдруг она задрожала. На пурпурном экране ее закрытых век промелькнуло видение: Делсен сидит верхом на Фебусе, и на его красивых губах играет ироническая улыбка. «Я рассказывала ему о своем коне прошлой зимой. А еще я сказала ему в начале лета, что оставлю коня на лугу в поселке Валь Жальбер и буду приезжать туда взглянуть на него два раза в неделю. Он украл его ради того, чтобы я приехала. Да, именно так. Он, должно быть, поджидал меня там и, поскольку я позавчера не приехала, украл его». |
