Идентура громогласно заканчивается упоминанием Бога и государя. Королевский письмоводитель поднимает глаза и требует три ключа от ковчега.

Забирая из Исааковой руки ключ, Даниель отмечает, что трупное окоченение ещё не наступило. Исаак умер недавно.

К тому времени, как Даниель подходит к столу, другие хранители ключей уже открыли свои замки. Остался один: удивительной красоты, изготовленный в виде фасада Соломонова храма. Даниель отпирает его и откидывает засов. Два златокузнеца подходят и снимают с ковчега крышку. Слышно, как хрустят позвонки государственных мужей — все тянутся поглядеть, что внутри. В ковчеге грудой лежат кожаные мешочки, называемые синфиями. Каждая синфия помечена месяцем и годом.

— Присяжные могут удалиться в Звёздную палату для проведения анализа, — объявляет королевский письмоводитель.

Покуда присяжные ещё мнутся и шушукаются, Даниель с ключом в руке быстро направляется к портшезу. Мисс Бартон встала перед чёрным ящиком, лицом к комнате, словно желая уберечь дядюшку от доброжелательного — а заодно недоброжелательного — внимания. Глаза её немного красны, но когда Даниель подходит и ободряюще кладёт ей руку на плечо, он чувствует под рукавом платья упругую силу. Через мгновение мисс Бартон стряхивает его ладонь и движением глаз отсылает Даниеля в угол.

Многие лондонские повесы мечтали бы прочесть в этих прелестных глазках «иди сюда», но Даниелю приходится довольствоваться взглядом, говорящим: «ступайте туда».

— Он сказал, — шепчет мисс Бартон, — вы знаете, что делать.

Поэтому Даниель идёт в угол, снова открывает дверцу портшеза, удостоверивается, что Исаак мёртв (вообще-то проверка излишня, но от Исаака никогда не знаешь, чего ждать). Он просовывает голову и плечи в портшез, трогает у Исаака под мышкой — тело ещё не совсем остыло. Даниель поднимает глаза. Перед ним корсаж Катерины Бартон (вид со спины) и, дальше, вся Звёздная палата. Сквозь чёрную материю портшеза всё кажется темнее обычного, но зрение быстро привыкает. Разумеется, его и Исаака никто не видит.

Представители Сити опрокидывают ковчег на большой стол рядом с печью. Синфии валятся грудой. Некоторые соскальзывают на пол, их ловят и водворяют на место. Ковчег — пустой, открытый и перевёрнутый — ставят на пол. Двадцать четыре присяжных — златокузнецы и выборные от Сити — какое-то время работают вместе: читают надписи на каждой синфии и делят их на две кучи. В одной серебро — шиллинги, шестипенсовики и мельче, в другой золото — гинеи и редкие монеты достоинством пять гиней. Мистер Тредер занял господствующую позицию во главе стола, куда отправляются золотые монеты. Перед ним весы. Он перочинным ножом быстро вскрывает синфии, освобождает желтяки из смирительных рубашек и складывает на стол. Время от времени он берёт монетку в руку и подбрасывает. Даниель не знает, что это: нервный тик или попытка оценить вес.

Здесь обойдутся без него, поэтому Даниель переносит внимание на то, что в портшезе.

Он сказал, вы знаете, что делать. И да, и нет.

Даниель прочёл документ, написанный Гуком, где утверждалось, что пациент (некий Даниель Уотерхауз, но это к делу не относится) умер и был воскрешён составом, который приготовил алхимик. Гук, как мог, записал рецепт по памяти. Позже Исаак изучил документ с дотошностью, на какую способен только Исаак, и подробно откомментировал на метафорическом языке, в чудной символике эзотерического братства. Даниель знает жаргон и значки куда лучше, чем хотел бы, по юным дням, проведённым среди подобных людей. У него было несколько дней, чтобы проштудировать рецепт и Ньютоновы комментарии, разобрать их смысл.