Когда-то предки человеков сидели голой курчавой жопой на льдах и холодных камнях, во время очередного ледникового периода. А вокруг были шерстистые носороги, пещерные львы, гигантские полуторатонные медведи, лесные слоны, саблезубые тигры, лохматые мамонты, волки всякие. Короче — звери были круты. Ну а что было у человеков? У них был противопоставленный (против плоскости ладони) палец, которым удобно брать в руки предмет, например, дубинал или каменюку какую. У них была система сложной коммуникации — язык, даже если там было двести слов, они могли координировать свои действия. И у них был огонь.

Блинк. Я внутри заборного воздушного коллектора. Тут охрана и сильно дует. Блинк, и в начале трубы. Двигаюсь осторожно, блинки совершаю медленно. Даже для моего почти абсолютного зрения темно, чуть помогает только «чувство подземелий».

И наши предки при помощи матюков, палок и огня, который на первых порах даже не умели добывать, а только сохранять — смогли дать мзды всех более сильным, быстрым, большим, ловким, зубастым и клыкастым.

Нам ли быть в печали?

Блинк, блинк, блинк.

Тут. Выдыхаю, осматриваюсь, в горле ком, волнуюсь.

Теперь аккуратно, но в то же время быстро.

Джим превратил это всё в желеподобные тонкие шары-пузыри, типа как оранжевые икринки, но только такие, весом по пятьдесят килограмм. Пришлось влить в него больше шестнадцати тысяч единиц маны, зато он совершил трансмолекулярную модификацию. При этом злобно и витиевато ругался. Достаю по одному, складываю, парочка откатывается в сторону. Черт с ними. Чтобы достать около восьми тонн (кстати, даже в инвентаре оно весило восемьдесят килограмм или около того, весов под рукой не было) по полусотне кило, нужны долгие три с лишним минуты, при довольно быстром темпе, мы пару раз тренировались. Стенки у икринок гладкие, не кляются. Ну ничего, состав зато клейкий.

Чудесно. Целая гора оранжевых приплюснутых от собственного веса полусфер, ни одна не лопнула (хотя, это было бы допустимо). Поток воздуха дует нестерпимо. Действительно, утром гнездо просыпается, вентиляция открыта, но обитатели всё ещё внутри. Лучшее время.

Достаю пехотный нож, прижимаю прохладное полотно металла к разгорячённой щеке, выдыхаю, резко и легко рассекаю сразу два ближайших кругляшка.

Активирую призыватель, зову Джима. Техногоблин подслеповато щурится, активирует свою какую-то магию, накидывая один из наборов окуляров на глаза, осматривается, зло скалится.

— Позвольте, сударь? — неожиданно вежливо спрашивает он, хотя это и так часть плана.

— Дабл Ять. Силь ву пле! Уж будьте любезны, — сглотнув комок, шепчу сквозь стиснутые зубы.

Джим зажигает огонёк между пальцами, подносит к рассеченной сфере. Желеобразная масса, полимерные жиры, пальмитиновые кислоты, полистиролы, и прочее (я почти ничего из пояснений Джима не понял) охотно и жадно загорелись, да так быстро, что я сцапал товарища по диверсионному мероприятию и блинкнул на сотню метров дальше по туннелю.

Остановился и выпустил его. То, что мы видели, было чудовищно и красиво одновременно.

Переплетение жирного горячего пламени, стремительно увеличиваясь, достигая полусотни метров высотой в первые же две секунды своего яркого существования, росло, ширилось и входило во власть.

Огонь. Конечно же, я проверил местный строительный материал из ферментированного местного аналога дерева. И он, как оказалось, отлично горит. Как, в сущности, дерево.

— Завораживает, почти как две гоблинские девы за раз, — вздохнул Джим. — Эх, тебе не понять, дубина. Ну что, второй этап?

Я схватил Джима, благо он весил от силы килограмм сорок против моих примерно ста десяти, приподнял и совершил торопливую серию блинков в обратном направлении.

Собственно, мы считали и сошлись тут во мнении, что инсектоиды не применяли в своей, условно говоря, цивилизации огонь, поэтому особых противопожарных мероприятий не могли использовать.