|
Поэтому большую часть своего времени правители древней Японии были обязаны посвящать общению с богами и выполнению строгих священных ритуалов, не имея «частной жизни» по определению. Даже заботы, связанные с практическим управлением государством, считались мелкими, суетными и недостойными «Сына Неба». По его поручению и от его имени державой управлял регент (официальной задачей которого считалась, прежде всего, защита «Хозяина Времени», гарантировавшего своим существованием благополучие державы и подданных, от мятежей и заговоров) из числа ближайших родственников Императора (древнейшей придворной аристократии «кугэ», имевшей еще досамурайское происхождение, то есть возникшей задолго до того, как сложилось военно-служилое сословие «боевых холопов»). Регент из среды аристократов-«кугэ», составлявших Императорский двор, правивший от лица малолетнего Императора, именовался «сэссэй» (или «сэссё»). А такое случалось довольно часто, поскольку могущественные «кугэ», не желая отказываться от вольготной жизни, которую они вели при малолетних Императорах, вынуждали тех отречься от Престола по достижении ими совершеннолетия, чтобы назначить им новых преемников из числа малолетних принцев, от имени которых продолжал бы править очередной «сэссэй». Особенно прославился в этом отношении могущественный придворный аристократический клан Фудзивара, долгое время поставлявший из своей среды «сэссэев» при несовершеннолетних Императорах Страны Восходящего Солнца, выдававший за последних замуж девушек из своего рода и, таким образом, многократно породненный с божественным Императорским Домом.
При этом безопасность всей Японии отождествлялась с безопасностью Императорской династии и, следовательно, с ее несменяемостью. Именно это убеждение, вошедшее в плоть и кровь всех японцев, издавна привыкших воспринимать себя как одна большая семья, один большой род, во главе с Императором – живым богом и в то же время верховным старейшиной этого большого единого рода – во главе – по сей день лежит в основе несменяемости (в самом деле – как можно сменить себе отца или предка?), несмотря ни на какие обстоятельства, японской Императорской династии с эпохи седой древности до нынешнего времени. В данной связи совершенно логичным выглядит и представление о том, что сакральные качества живого бога – Императора – распространяются только на Землю Восходящего Солнца, созданную его божественными предками – синтоистскими божествами – именно для него – их земного потомка и кровно связанных с ними, через этого потомка, верноподданных Императора, являющихся одновременно, его родственниками, а тем самым – и родственниками этих самых синтоистких божеств. Земля же, сотворенная синтоистскими божествами для своих потомков – Императорского рода и его природных подданных, – священна, и неизменная задача всех этих природных подданных Божественной Династии, происходящей от богов – оберегать ее, как и саму династию. Впоследствии, с приходом в Японию из Кореи и Китая новой, индоариийской по происхождению, религии – буддизма – некоторые японские Императоры, вместо отречения от престола, стали принимать монашеский постриг и формально «приписываться» к тому или иному из буддийских монастырей, очень быстро расплодившихся, после прихода буддизма, в лице ученика самого Просветленного – индийского принца Бодхидхармы (или, по-японски: Даромы) в Японию через Китай, по всей Стране Восходящего Солнца и достигших в скором времени немалого богатства и могущества (как политического, так и военного, учитывая все возраставшее число буддийских воинов-монахов, иногда составлявших целые монастырские армии, наподобие армий духовно-рыцарских орденов средневековой Европы). Такой Император, являвшийся одновременно буддийским монахом, именовался «инсэй» и формально имел более высокий статус, чем «сэссэй», номинально правящий от лица малолетнего Императора. |
