Вместо устаревшего титула «Микадо» в настоящее время используется более поздний титул «Тэнно» (буквально: «Небесный Государь», «Сын Неба», «Повелитель всего сущего»; латинское слово древнеримского происхождения «Император», то есть «повелитель», которым обычно пользуются для перевода слово «Тэнно» на другие языки, к сожалению, не передает точного смысла японского титула), вошедший в японское словоупотребление под китайским воздействием и являющийся, по сути дела, калькой с титула китайского Императора (Хуанди).

Японцы верили (или, во всяком случае, считается, что верили) в божественность своего Императора вплоть до 1 января 1946 года. В тот памятный день сто двадцать четвертый по счету (начиная с Дзимму Тэнно) японский Император Хирохито, после поражения Японии во Второй мировой войне, под давлением американских оккупационных властей, был вынужден издать специальный указ (рескрипт или декрет), в котором отказался от статуса «живого бога», назвав Божественность Императора ложным понятием, основанным на легендах и мифах, и признав, что Император – всего лишь «Символ Государства и Единства Нации». Это официальное заявление «Небесного Государя» о его человеческой, а вовсе не Божественной природе («Нингэн-сэнгэн») глубоко потряс большинство японцев, для которых «культ личности» Микадо-Тэнно был традиционной основой мировоззрения. Многие из «истинных сынов Ямато» – например, Юкио Мисима, так и не смогли с этим до конца примириться.

Однако же вернемся, уважаемый читатель, во времена Божественного Властителя Дзимму Тэнно.

Как обстояло дело в действительности

Если верить японскому историку Райдзё Сисэю, в годы правления Дзимму Тэнно и его ближайших преемников жизнь державы Ямато была предельно военизированной, причем Император Страны Восходящего Солнца был, в отличие от Микадо-Тэнно последующих эпох, в первую очередь, верховным военачальником:

«В первые времена государственная организация была проста, гражданские и военные функции были объединены. Все в государстве были воинами, и верховным предводителем их был Император; министры составляли при нем свиту помощников. Когда наступало время военных действий, Император сам лично брал на себя труды по ведению походов. Если же предводительствовал не он сам, то его заменяли сыновья или Императрица. Подчиненным никакое дело не поручалось. Благодаря этому верховная власть находилась в Императорских руках, она признавалась по всей стране и, постепенно распространяясь, достигла Кореи и Сюкосина, приходившихся японским государям данниками».

Крайне интересным в данной связи представляется исполнение функций Верховного Главнокомандующего всеми вооруженными силами Страны Восходящего Солнца не только самим японским Императором, но и его супругой. Такой воительницей считалась, по легендам, регентша Окинага-тараси-химэ, она же Дзингу (Дзинго) Кого, вставшая (жестоко отомстив «северным варварам» кумасо за гибель в бою с ними своего супруга-Императора Тюая, четырнадцатого по счету правителя династии Ямато), вместе со своим сыном принцем Хомудой (Помутой), во главе японского войска, предпринявшего первую исторически засвидетельствованную попытку экспансии за пределами собственно Японских островов. Это произошло, по мнению многих историков – например, Ведемейера (Wedemeyer. Japanische Fruehgeschichte, Tokio 1930.) или Куно (Kuno. Japanese Expansion. California 1937.) около 363 года п. Р.Х., то есть примерно через триста лет после высадки обитавших ранее в южной части острова Кюсю племен Ямато на полуострове Кии – cреднеяпонском полуострове, известном ныне, прежде всего, расположенными на нем святилищем Исэ и городом Осакой. Именно там началось возвышение клана Ямато, ставшего в течение нескольких столетий господствующим кланом (чье высшее семейство сделалось, в конце концов, Императорским Домом Японии), еще не распространив свою власть на все острова Японского архипелага, зажатые в тиски между враждебными северояпонскими племенами и существовавшими в Южной Японии, на острове Кюсю, многочисленными царствами (королевствами).