Я нервно завертела головой по сторонам. Справа ехал универсал, в котором разместилась семья с детьми, бабушкой и яблоневыми саженцами. Слева «Газель», нагруженная пластиковыми окнами, впереди «Пазик» с рабочими. Вроде куча людей вокруг, фонари над трассой горят, но почему я чувствую себя так, словно меня загнали в темный угол?

    Слева в потоке образовалась брешь, «БМВ» резво обошел нас и стал вытеснять на обочину, игнорируя другие машины. Позади завизжали тормоза, раздались недовольные гудки. Овчинников поделать ничего не мог и покорно прижимался вправо. Остановились мы возле пыльной полосы ограждения.

    - Вот и все, - сказал Леха с некоторым злорадством. - Суши весла. Допрыгалась, Баль.

    - Может, они хотят дорогу спросить? - робко предположила я.

    Правые двери иномарки синхронно распахнулись. Из машины вылезли двое внушительного вида молодых парней в строгих костюмах. Оба незнакомые. Уж не знаю, хорошо это или плохо. Пока пыталась в этом разобраться, они подошли к нам. Один остался возле капота, другой, с коротко стриженной головой и обаятельной улыбкой, открыл дверь с моей стороны.

    - Вы кто такие! - начала я, - Это что за...

    - Господин Овчинников, - оборвал меня парень, - вы не будете возражать, если мы на некоторое время заберем вашу даму?

    - Забирайте насовсем. Устал я от нее. Все время нудит: почему приехал так поздно, почему у тебя фара не работает?

    Опешившая и разгневанная, я попыталась испепелить его взглядом, но Овчинников не смотрел в мою сторону, а, прищурившись, беззаботно закурил сигарету. Вот предатель!

    - Мадам? - произнес парень, галантно подавая мне руку, чтобы помочь выбраться из машины.

    Неужели кто-то еще знает о капсуле? Невозможно. Бред. Арнольду нет смысла рассказывать кому-то. Ему нужна частица останков буддийского святого, а мне нужна вещь, которой владеет он. Бартерный обмен с человеком, работающим вне закона. Но мне до его занятий дела нет.

    Мне нужна тряпица. Это то, что я хочу получить больше всего на свете.

    - А в чем, собственно, дело? - возмутилась я, стараясь состроить строгую физиономию. - Я опаздываю на важную встречу!

    - Мы не отнимем много времени.

    Я воспользовалась поданной рукой и выбралась из пропахшего бензином салона, продолжая прижимать сумку к печени. Можно было спорить, упираться, изображать оскорбленную невинность. Но я не стала, потому что пиджак был парню немного узковат и через ткань выпирала рукоять пистолета.

    Двенадцать метров до «бумера» дались мне с невероятным трудом. Ноги не слушались. Поджилки тряслись, словно после американских горок. Мой сопровождающий с пистолетом под мышкой, заметив, что я спотыкаюсь, взял под руку и помог доковылять до распахнутой дверцы, ведущей в затененный салон, пахнущий кожей и дорогим лосьоном.

    Я плюхнулась на заднее сиденье рядом с человеком в ношеных ботинках и потертом пиджаке. Все-таки попала к старым знакомым.

    Глеб Кириллович нисколько не изменился с того времени, когда мы виделись в последний раз. Это произошло в клинике, куда я привозила на обследование маму. Еще в нашей, не в швейцарской. Старый чекист тогда пришел поинтересоваться ее самочувствием, он ведь близко знал моего отца и был знаком с ней. Хотя мне кажется, он пришел ради того, чтобы увидеть маму собственными глазами. Хотел лично убедиться. Не верил, что я привезла именно ее, ведь прошло двадцать лет, двадцать долгих лет... Так вот, с того времени Глеб Кириллович не изменился. Стальной взгляд, седые волосы, военная выправка.