— Где? — серьезнея, спросил старший.

— В полночь на автоплощадке у цементного.

Витек снова повернулся, вперился в телевизор.

Видно было, что не собирается он воевать. И, поскольку его поведение явно подразумевало следующие действия, старший сказал:

— Завалят вашего папу.

— Да и болт с ним, — безразлично ответил Витек.

— С нами пойдешь?

Витек посмотрел на него, отрицательно покачал головой.

— Смотри. Как знаешь, брат.

Витек ткнул пальцем в стоящий на полочке телефон:

— Бокс позвонить должен. Если никто не ответит, он встревожится, шмалять начнет. Завтра приду.

— Ладно, — согласился старший. — Удачи, братан.

— И вам — целыми уйти, — ответил Витек.

Старший прошел в соседнюю комнату. Дверь была открыта, на пороге стоял один из его ребят. Второй караулил около двери.

Комнатка была почти пустая. Стояла лишь старая панцирная кровать с полосатым матрасом и стул.

На кровати сидели женщина и девочка лет тринадцати.

— Светлана Михайловна? — спросил старший. — А это, наверное, Настя? Пойдемте.

В тоне его не было слышно нагловатой небрежности, с которой разговаривал Боксер, в то же время он казался слишком сочувственным для сотрудников органов.

— Вы кто? — спросила Света.

— Меня зовут Семен. Нас Манила прислал за вами. Сказал отвезти в «Царь-град». Это сейчас самое безопасное место.

— А где Дима? — спросила Настя напряженно.

— А Дима будет очень занят примерно до часа ночи. Как освободится, сразу за вами заедет. — И, переведя взгляд на Свету, добавил: — Не бойтесь, Светлана Михайловна, мы — друзья.

Старший не сказал, что друзья они лишь потому, что слова Димы об убийстве его отца и непричастности к смерти Левы-Кона и остальной братвы благополучно подтвердились. Иначе были бы врагами. Но в любом случае Свету и Настю трогать не стали бы. Отпустили бы на все четыре стороны без объяснения причин. Манила закон знал.

Ровно без пятнадцати двенадцать Димин «БМВ» появился у «Царь-града». Он не стал въезжать на стоянку, встал под указателем поворота.

Дима слегка маялся. Он не слишком надеялся на честность Боксера по отношению к заложницам, верил Маниле, однако всесильных людей нет. Манила мог сделать все возможное, но не суметь освободить их. Или освободить обеих. Или… В общем, зачем гадать? Дима позвонил бы Маниле, но это было бы некорректно. Если человек говорит «я позвоню» и долго не звонит, это не означает, что он забыл или у него что-то не получилось. Это означает, что пока ему нечего сказать. И не стоит его дергать.

Одним словом, иного выхода, кроме как претворять свой план в жизнь, у Димы не было.

Лемехов, Панкратов и Катя уехали заблаговременно, чтобы скрыться в посадках, неподалеку от места «стрелки».

Дима ответил Кате честно на все вопросы, рассказал, как обстоят дела. Единственный вопрос, на который он был вынужден солгать: «С Настеной все в порядке?»

Он ответил «да», и теперь на душе у него было муторно. Если бы с Настеной что-нибудь случилось, она бы ему этого не простила.

В зеркальце Дима увидел, как к «Царь-граду» подплыл широкий темно-вишневый «Шевроле». С заднего сиденья выбрался тучный человек в штатском. В руке он держал пухлый бумажный пакет.

— Саша, подожди здесь, — сказал он водителю.

Петрусенко.