Но день шел за днем, а грозы так и не было. Погода стояла серенькая – теплая и пасмурная. Между тем наши отношения с Вадимом совершенно разладились. Он приходил поздно и сразу ложился спать, почти не разговаривая со мной. Несколько раз я пыталась дозвониться до Женьки и уговорить его не рассказывать ничего Вадиму, но теперь уже не брал трубку он.

Дожди с грозами пообещали в конце недели.

- Вадим, у нас на работе аврал, - сказала я утром в пятницу, пряча глаза и мысленно передергиваясь от фальши в своем голове. – Я не смогу на дачу приехать. Надо будет…

- Работать, - не отрываясь от газеты, закончил за меня Вадим. – Ну, не сможешь, так не сможешь.

Допив чай, он взял портфель и ушел. Даже не попрощавшись. Даже не посмотрев в мою сторону.

В субботу на небе не появилось ни облачка. Утро воскресенья тоже было ясным. Однако, судя по прогнозу, во второй половине дня гроза все-таки ожидалась, поэтому уже к полудню я была в парке Победы. Бродила по аллеям и посматривала на небо. Прошло не меньше двух часов, я исходила парк вдоль и поперек, съела три мороженых и натерла пятку. Наконец небо за гостиницей «Россия» начало наливаться фиолетовым. Я шла к скамейке, и на душе становилось вся тяжелее и тяжелее.

…За шиворот упала холодная капля – я вздрогнула. Прошла мимо Маринка. Из-за поворота донесся шорох гравия. Я поерзала, устраиваясь поустойчивее, крепко вцепилась руками в спинку скамейки.

Показался Женька. Повернул голову, пробегая мимо, улыбнулся. Я помахала рукой. Он сделал еще несколько шагов и… остановился. Постоял секунду и пошел ко мне.

- Лер, что-то случилось? У тебя такое странное лицо.

Слезы хлынули ручьем. Женька подошел совсем близко, встал коленями на сиденье, обнял меня и стал собирать слезы губами…

…Громыхнуло совсем близко, и тут же упали первые тяжелые капли. Через минуту дождь лил уже во всю. Застигнутые врасплох люди жались к стволам деревьев, а я, хотя зонт лежал в сумке, шла по аллее под дождем – так было не видно, что я плачу. В метро на сквозняке меня затрясло, застучали зубы, но мне было все равно.

Вадим уже был дома. В спальне на кровати лежал большой чемодан, в который он складывал свои вещи.

- Ты уезжаешь? Куда? – глупо спросила я, прекрасно понимая, что он уезжает не «куда», а «откуда». А точнее – «от кого». От меня – от кого же еще.

Вадим бросил в чемодан снятый с вешалки пиджак, сел на кровать.

- Лера, я давно все знаю. Ну, полгода – точно. Сначала догадывался, что у тебя кто-то появился. Странные звоночки. По четвергам у тебя вечно были парикмахерские, маникюры, маски, а по пятницам, если вечером домой звонил, никто не брал трубку. Неужели ты думала, что я такой идиот, что ничего не замечаю?

- Тогда почему ты мне ничего не говорил? – язык стал вдруг сухим, тяжелым и огромным. Я села рядом с Вадимом, но он отодвинулся.

- Хочешь верь, хочешь нет, - сказал он, пристально разглядывая свои тапки. – Я надеялся, что это просто интрижка и что, если промолчу, со временем все наладится. Ты с ним расстанешься, все будет по-прежнему. В твоем возрасте это с женщинами бывает. Запрыгнуть в последний вагон, убедиться, что еще можешь кого-то обольстить. Только вот в последнее время ты стала такая… дерганная. И я понял, что все это не просто так, все серьезно. А сегодня – вот.

Вадим швырнул мне конверт. Обычный белый конверт без адреса. Отпечатанные на принтере строчки. Подробное и красочное описание нашего романа – неужели это правда, неужели это была я?! Фотография – мы с Женькой вдвоем, в обнимку, на фоне какого-то городского пейзажа. Судя по босоножкам, фото сделано этим или прошлым летом.

- Он мне сразу не понравился, - тусклым голосом сказал Вадим, по-прежнему не глядя на меня.