Джулиан увидел экипаж, полусъехавший в канаву на обочине дороги, и пульс его участился. Неужели ему повезло? Неужели буря в буквальном смысле опрокинула планы беглых любовников?

Натянув поводья, он остановил коня и с отвращением вперил взгляд в двуколку. Только полный идиот, и притом идиот влюбленный, выбрал бы для похищения невесты, подобный экипаж. Да еще в такую ночь! В отблесках молний Джулиан попытался осмотреться. Пара лошадей, которая должна была бы тянуть двуколку, куда-то делась, как и ее пассажиры.

Очередная вспышка молнии позволила ему оценить состояние дороги, и он усмехнулся. Теперь он их поймает. Зная Элизабет, он сомневался, что она поскачет верхом без седла в такую грозу. Вероятнее всего, эта парочка укрылась в ближайшем доме или таверне... и это, заключил Джулиан, было бы самым разумным решением, которое они могли сегодня принять.

Перед ним расстилался самый пустынный участок дороги с начала скачки, и, проехав затем еще несколько миль, он засомневался в своих предположениях. Вроде бы он не пропустил ни одного признака людского обитания, хотя в темноте и под дождем такое нельзя было исключить.

Очередная вспышка молнии заставила коня встать на дыбы. Животное заскользило на дорожной грязи и стало падать на землю. Джулиан, тщетно пытавшийся удержать коня, повалился навзничь вместе с ним.

Во время падения Джулиан инстинктивно высвободил ноги из стремян и прыгнул вправо. Меньше всего ему хотелось, чтобы огромный жеребец придавил его. Оба они сильно ударились, но почти одновременно и Джулиан, и конь поднялись на ноги. Джулиан, не обращая внимания на боль в плече, рванулся к свободно повисшим поводьям. Однако жеребец нервно попятился, круто повернулся, и Джулиану осталось лишь с яростной досадой наблюдать, как он уносится в темноту.

Джулиан громко выругался. Ад и все его дьяволы! Только этого ему не хватало!

Все мысли об Элизабет ушли на второй план. Первоочередной задачей стало найти какое-нибудь укрытие и оценить, насколько сильно он повредил плечо. Джулиан решил не преследовать коня. В этом не было смысла. Вздохнув, он заковылял по дороге в направлении, противоположном бегству жеребца.

Грязь облепила его сапоги, и он с трудом делал каждый шаг, ветер нещадно продувал одежду, а дождь лил не переставая, не говоря уже о том, что в любую минуту в него могла ударить молния. С трудом осилив две мили от места расставания с конем, Джулиан почти мечтал об этом.

Он стал было обдумывать, не поискать ли укрытия где-нибудь в лесу, как вдруг до него дошло, что он узнает окружающую местность... Этот искривленный полузасохший дуб на обочине... Если он не ошибся, неподалеку стояла заброшенная сторожка сборщика пошлины за проезд. Упрямо наклонив против ветра голову и плечи, Джулиан зашагал вперед. Наконец за поворотом дороги его настойчивость была вознаграждена: сквозь сетку дождя он увидел строение, к которому стремился.

Последние несколько ярдов он пробежал бегом и тяжело дыша прислонился к двери. Толчком отворив ее, он вошел в темный, пахнущий затхлостью коттедж. Какое блаженство! Джулиан закрыл за собой дверь и осторожно пробрался по захламленному полу к холодному очагу и уселся на стул перед ним. Несколько минут он сидел неподвижно, позволяя тишине коттеджа успокоить себя после рева бури.

Затем, дрожа от холода, он заставил себя двигаться. Сначала нужно было разжечь огонь. Старые прутья были сухими, и поскольку он носил с собой в кармане плаща коробочку с кремнем и огнивом и пару пистолетов, вскоре перед ним в закопченном камине мерцал слабый огонек. Прутьев надолго хватить не могло, так что Джулиан беспощадно пожертвовал на поддержание огня один из стульев.

Позаботившись о самой насущной потребности, он окинул комнату пристальным взглядом, отметив для будущей постели кучу тростника и какое-то скомканное тряпье на ней – он подумал, что тростник можно еще использовать как топливо для поддержания огня в камине, а вот стол и другие стулья, угрюмо размышлял он, были бесполезны.