Может быть, Хатч Джолли убил в Джейд ее права на чувственные наслаждения? Если так, Диллон ненавидит этого негодяя, которого никогда и не видел Джейд была умной, сообразительной, красивой, но у нее была страшная тайна, запрятанная в глубинах сознания. Она будет мучить ее, пока кто-нибудь не положит этому конец.

Даже и не думай об этом, — прошептал Диллон в темноте. Ты всего лишь работаешь у нее. Ты не обожатель, не любовник, и вряд ли им когда-нибудь будешь.

Диллон долго не мог заснуть. Он размышлял о том, как раскрыть сердце Джейд и изгнать ее страхи.

Джейд смотрела сверху на бывшего одноклассника и своего насильника. Хатч никогда не был красавчиком, но сейчас выглядел пугающе уродливым. Скулы его широкого лица резко выдавались, щеки впали. Ржаво-рыжие волосы подчеркивали бледность лица. Хатч всегда был сильным крепким атлетом, а теперь его искусственно заставляли дышать. Медицинская техника делала то, с чем уже не справлялось тело.

Пока его биологические сигналы снимались и записывались электронными приборами, пока он боролся за жизнь, две дежурные сестры обсуждали ужасающую жару на улице и исторический фильм о Гражданской войне с Мелом Гибсоном в главной роли, который снимали на натуре где-то неподалеку.

— Только две-три минуты, мисс Сперри, — сказала одна из них, выйдя из палаты.

— Да, благодарю вас.

Джейд всю ночь бессознательно сопротивлялась этому решению, но утром уже знала, что поедет в Саванну и повидает Хатча. Вовсе не потому, что сомневалась в серьезности его состояния. И конечно, она не изменила своего отношения к тому, чтобы Грэма обследовали как возможного донора. Просто Джейд почувствовала необходимость встретиться с Хатчем. Возможно, в последний раз.

Она проникла в отделение усиленной терапии, наговорив всякой всячины, что она родственница, которая проделала долгий путь из Нью-Йорка, чтобы проститься с кузеном Хатчем. К счастью, здесь не было Донны Ди, которая могла бы опровергнуть это.

Джейд была рада, что пришла. Ненависть к этим троим, виновным в самоубийстве Гэри, требовала подпитки энергией. Иногда она становилась настолько испепеляющей, что буквально вырывалась из нее. Завтра у нее будет много энергии, потому что трудно излить всю ненависть на этого человека в постели.

Неожиданно он пошевелился и открыл глаза. Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы сосредоточить взгляд на Джейд, и чуть больше, чтобы понять, кто это. Когда он поднял его, сухие, бледные губы разделились, и он, не веря своим глазам, прошептал ее имя.

— Привет, Хатч.

— Господи! Или я умер?

Джейд покачала головой.

Он попытался облизать губы, но его язык был словно обложен ватой.

— Донна Ди говорила мне, что ты вернулась.

— Уже давно.

Он помолчал, потом сказал:

— Ты выглядишь великолепно, Джейд. Ничуть не изменилась.

— Спасибо.

Настала пауза. Наконец Хатч выдавил:

— Донна Ди говорила, что у тебя сын.

— Верно.

— Подросток?

— Ему будет пятнадцать.

Его лицо скривила гримаса боли. Когда он вновь открыл глаза, лицо его было уже спокойно.

— Мой?

— Как я могу это знать, Хатч, — простонала она, — когда вы изнасиловали меня втроем? Я не хочу и знать, кто его отец. Он мой! — воскликнула Джейд.

— Я не могу возражать тебе.