Айвен тоже встал.

— Знаешь, во что я никак не могу поверить? Что у этого вонючего слизняка Ламара встал. Я бы многое дал, чтобы увидеть это. — Смеясь, он похлопал Фрица по спине. Фриц едва сдержался, чтобы не сбросить его руку. — Нил сказал, что Хатч набросился на нее, как кабан. Что твой парень говорит?

— Я еще не разговаривал с ним. Я позвонил Доре, чтобы она не пускала его в школу. Это основная причина, почему я хочу попасть домой. Я хочу, чтобы Хатч сказал мне, что он ее не принуждал.

Айвен схватил его за руку и развернул к себе, хотя Фриц был куда крупнее.

— Послушай меня, шериф, — прошипел он. — Мне плевать, что скажет тебе Хатч, но не будет никаких публичных покаяний ни в суде, ни в церкви — нигде. Ты слышишь меня? Хорошо уразумей это.

— Айвен, если они виноваты…

— Виновата задница моей прабабушки. Виноваты в чем? В том, что перепихнулись разок? С каких это пор стало преступлением для молодого резвого самца потрахаться? Потом девица немного испугалась… — Он пожал плечами. — Я думаю, все понятно? Наши мальчики, возможно, были не особенно обходительны. Но она не пострадала, переживет. А вот если наши парни попадут в тюрьму, их жизни будут погублены. Он близко придвинул свое лицо к лицу Фрица. — Мой парень не проведет в тюрьме ни одного дня из-за какой-то поганой юбки. Мне плевать и на жуткие угрызения совести, которые испытывает Хатч, и на твои этические принципы… Ты замнешь дело сейчас же, Фриц! Сейчас же!

Айвен отпустил Фрица и отошел. Проведя рукой по волосам, которые лоснились от геля для укладки, он подвигал плечами, чтобы расслабиться. Затем, приклеив к лицу широкую и сердечную улыбку, Айвен открыл дверь и медленно вышел в дежурную часть. Фриц смотрел ему вслед, ненавидя его за самоуверенность, презирая за отсутствие моральных принципов и завидуя вызывающей наглости. Фриц выкрикнул фамилию. Через секунду перед ним появился один из подчиненных.

— Да, сэр?

— После того, как ты отпечатаешь жалобу, отнеси ее домой к Сперри и оставь там. — С самым свирепым видом Фриц поглядел прямо в глаза своему служащему. — И затем ты об этом забудешь. Если я узнаю, что ты хоть словом обмолвился об этой жалобе, то здорово пожалеешь об этом. Я говорю о всей твоей жизни.

Служащий тяжело сглотнул.

— Да, сэр.

Фриц кивнул головой, зная, что его прекрасно поняли.

— Если кто-то будет спрашивать, я вернусь через час.

Через пять минут Фриц был уже дома. Он жил в нескольких кварталах от центра Пальметто, недалеко от небоскреба банка «Ситизенс Ферст Нешнл» — целых шесть этажей в высоту. Население городка составляло всего десять тысяч, хотя в сельских районах округа людей проживало в десять раз больше.

Квартал, где жили Джолли, был старым и удобным. Фриц и Дора купили этот дом сразу после женитьбы, мечтая разместить всех своих детей во многих комнатах. Но сразу после рождения Хатча у Доры появилась опухоль на яичниках, и ей пришлось удалить не только их… Одну из свободных спален она превратила в комнату для шитья, в другой Фриц и Хатч хранили снаряжение для охоты и рыбалки.

Дора мыла на кухне посуду, когда Фриц вошел в дом через заднюю дверь и снял куртку.

— Привет. Остался еще кофе?

Дора Джолли была высокой стройной женщиной, чья жизнерадостность сменилась теперь мрачным смирением из-за ранней стерилизации. Она прекрасно вела дом, но это была уже не та любящая, веселая девушка, на которой женился Фриц.

Дора вытерла мокрые руки о полотенце.

— Что происходит, Фриц? Почему тебя вызвали в участок среди ночи? Почему я не должна была пускать Хатча в школу?

Фриц налил себе кофе.