|
После Стриженова его выбор пал на Иннокентия Смоктуновского. Но тот в это же самое время получил предложение от Григория Козинцева сыграть Гамлета. Когда Бондарчук об этом узнал, он предложил актеру самому выбирать, у кого он хочет сниматься. После мучительных размышлений Смоктуновский выбрал Бондарчука. Но тут в дело вмешался Козинцев, который отправился жаловаться в Кинокомитет. Поскольку авторитет у режиссера был большой, он сумел отстоять свои интересы, и Смоктуновского вернули в «Гамлета». Стоит отметить, что, прощаясь с Бондарчуком, Смоктуновский сказал, что готов остаться, наплевав на «Гамлета», если тот отдаст ему роль Пьера Безухова. Но Бондарчук уже окончательно определился, что эту роль сыграет сам (до этого он предлагал ее… тяжелоатлету Юрию Власову). Как пишет Смоктуновский в своих мемуарах: «Актерский эгоизм Бондарчука победил… и, как мне кажется, „Война и мир“ проиграла».
Но вернемся к роли Андрея Болконского. В итоге она досталась Вячеславу Тихонову, с которым Бондарчук был знаком еще по «Молодой гвардии»: Бондарчук играл там Валько, а Тихонов – Володю Осьмухина. Потом они вместе снимались еще в одном фильме – «Об этом забывать нельзя». Словом, режиссер хорошо знал Тихонова и как актера, и как человека. Дело было за малым: уговорить его сниматься. И здесь ничего непредвиденного не произошло: несмотря на то что Тихонов уже начал сниматься в другой картине – «Оптимистическая трагедия» (съемки начались в середине июня 62-го), – он сказал свое твердое «да» Бондарчуку. С декабря 1962 по середину мая 1963 года съемки велись в Закарпатье, в городе Мукачево (там снимали два крупных сражения 1805 года между русско-австрийскими и французскими войсками: Шенграбенское и Аустерлицкое). Затем группа вернулась в Москву. И тут грянул новый скандал. Супружеская чета операторов Александр Шеленков и Иоланда Чен официально объявили, что отказываются продолжать работу вместе с Бондарчуком. 20 мая они написали письмо директору «Мосфильма» В. Сурину, где подробно изложили мотивы своего поступка. Цитирую: «Мы, как операторы, пошли работать на картину с открытой душой, нам хотелось принять участие в создании фильма по гениальному произведению Л. Толстого. Однако месяц за месяцем, а потом уже и день за днем вместо радости творческого труда мы испытывали огорчение и разочарование от совместной работы с С. Ф. Бондарчуком. Хотя и дело в основном именно в том, что СОВМЕСТНОЙ, т. е. коллективной, работы над фильмом и не было. С. Ф. Бондарчук придерживался скорее творческого диктата и не создал творческого коллектива. В течение подготовительного периода был разработан постановочный сценарий 1-й (из четырех) серии, к разработке остальных 3 серий до сих пор группа и не приступала. Непонятно, как можно снимать такой постановочной сложности фильм, не имея постановочного сценария. Да и по разработанной 1-й серии, по существу, не снимали, а снимали по тому плану, который разрабатывал т. Бондарчук перед съемками без нашего участия. Часто мы узнавали о том, что и как будем снимать, лишь на съемочной площадке перед установкой камеры на точку. Чем дальше, тем больше становилось очевидным, что у нас нет никакого творческого контакта с режиссером, что работа идет при полной разобщенности. К этому можно добавить, что отсутствовал и личный контакт. Работать становилось невозможным, особенно при таком огромном масштабе, в котором создается «Война и мир». Еще во второй половине апреля мы заявили т. Бондарчуку и директору группы т. Циргиладзе в присутствии ряда других членов группы, что при такой ситуации мы вынуждены заявить об уходе с картины, и что из чувства производственной дисциплины и ответственности мы проведем все съемки в закарпатской экспедиции, а по возвращении в Москву обратимся к генеральной дирекции студии с заявлением об освобождении нас от работы над фильмом. |
