Повсюду сельдь и треска, треска и сельдь.
…Я брожу по улицам Рейкьявика и постоянно ощущаю свою значимость. Впервые в жизни я стал объектом внимания серьезной государственной структуры. За мной по пятам неотступно следуют два филера. Они добросовестно выполняют выученные, вероятно, у датских коллег приемы, не упускают случая зайти вместе со мной в какой-нибудь магазинчик, дышат мне в затылок и отворачиваются в сторону, когда я ненароком сталкиваюсь с ними взглядом. Приятно убедиться в том, что исландские филеры действуют в точном соответствии с тем, чему нас в свое время учил инструктор по наружному наблюдению. Значит, филер — он и в Исландии филер. Набор приемов у него такой же, как у русского «наружника».
Сочувствую ребятам, потому что они уже в годах, и трех-четырехчасовые прогулки для них достаточно обременительны. Сесть в машину, как это принято в больших городах, они не могут: во-первых, в автомобиле вести слежку несподручно, потому что я то и дело меняю направление и куда-нибудь захожу. Развернуться исландским детективам негде — не те масштабы: о том, чтобы сесть за руль, им и в голову не приходит, потому что объект сразу их расшифрует. Медленно ползущая за пешеходом машина в Рейкьявике — это все равно что слон, наступающий вам на пятки на улице Горького. В этой связи приходит на ум рассказ нашего инструктора о работе филеров в 20-х годах. Иностранцы и нэпманы передвигались, как правило, на автомобилях, в то время как сотрудники бригад наружного наблюдения ЧК обходились тогда в крайнем случае велосипедом, а чаще — «одиннадцатым номером». Так вот, отчеты сотрудников «НН» частенько заканчивались фразой: «Объект сел в авто и исчез в неизвестном направлении. После этого НН за ним не велось».
Объект пришел в парк, подошел к пруду и как в воду канул.
Я, конечно, тоже могу взять такси или кануть в озеро, но делать этого не следует. Зачем без толку дразнить людей? Пусть себе ходят за мной, мне так спокойней. Ну уйдешь от них один раз, так следующий раз они так тебя обставят, что не возрадуешься! Себе дороже такие штучки, испытывать на прочность «наружников» надо в тех случаях, когда это крайне необходимо. Например, если нужно во что бы то ни стало выйти на встречу с важным агентом.
Со стороны Атлантического океана не переставая дует сильный и влажный ветер, подгоняя рваные, густые черно-свинцовые хлопья облаков. День в декабре длится часа четыре, а остальное время — это сумерки и приполярная ночь. Снег выпадает, но быстро тает. В общем, погода, похожая на наш поздний ноябрь. Изредка блеснет из-за облаков яркий луч солнца и осветит все в ярко-оранжевый свет — спичка спелеолога, заблудившегося в лабиринтах огромной и мрачной пещеры. Пожалуй, если бы в Рейкьявике держался снег, было бы легче переносить это время года, но расточительный Гольфстрим не оставляет для этого никакого шанса. И какому чудаку пришла в голову мысль избрать этот остров местом для своего жилища? (Я тогда, естественно, не предполагал, что спустя пару десятков лет мне доведется увидеть более дикие места, чем Исландия.)
…Вот он стоит передо мной, конунг Эйрик Рыжебородый, создатель исландской государственности, совершенно один, открытый всем ветрам, прикрывшись щитом, занеся руку с секирой для удара и устремив свой взор вдаль к морю. Это его сын Лейв Удачливый в конце X века, опередив Христофора Колумба на целых 500 лет, откроет берега Америки и назовет ее Винляндией, Страной винограда. Можно предположить, что Эйрику создали в Норвегии поистине невыносимые условия, раз уж он решился связать остаток своей жизни с Исландией.
Фигуры «наружников» маячат в отдалении, ожидая, когда же этот хлюст из Советов сделает оплошку и продемонстрирует наконец, для чего он приехал за несколько тысяч километров от своих медведей. Не для того же, чтобы осматривать памятники норвежским викингам!
Ладно, надо пожалеть ребят. |