– Щетина и вы, добрые верные люди, это правда, что вскоре народ узнает грабителей и убийцу. Я объявлю вам их имена. Я, и никто другой, убил Ржавку. И я же был предводителем тех, кто ограбил Гроша Долговязого и запугал Оленебоя с Зелёных холмов. Что касается убийства Ржавки, то я убил его, потому что он преследовал меня. Он не хотел перестать преследование, и я должен был либо убить его, либо быть убитым самому, как случалось со мной прежде и, думаю, случится вновь. Что же касается ограбления Гроша Долговязого, то мне нужно было то, что я взял, а ему нет. Он совершенно не использовал эти вещи и не давал их никому, и теперь, когда их у него нет, он живёт ничуть не хуже, чем прежде. Теперь я скажу, что если вы снимите с меня обвинения, которые, как я слышал, вы наложили, не зная меня, то я освобожу тебя от твоей клятвы, Щетина. Если ты захочешь, чтобы это дело разрешилось, я выплачу, что ты пожелаешь, и сейчас же. Если же ты вызовешь меня на бой, я пойду, если, конечно, и ты, и я вернёмся с грядущей войны. Что же касается ограбления и запугивания Оленебоя, то в этом я не повинен, потому что он негодяй и жестокий человек. Он многих запугал в Доле, и если он будет со мной спорить, то я сам вызову его на бой, когда закончится война. Его или любого, кто захочет встать пред моим мечом.

Могучеродный замолчал, толпа зашумела, поднялся гам. Большинство говорило, что речь Могучеродного справедлива, а его предложение – это предложение храброго воина. Щетина позвал своих товарищей, Грош обратился к нему, и иногда среди низких голосов других воинов можно было разобрать его скрипучий злобный визг. Наконец, Щетина сказал:

– Высокий воин, мы знаем, что ты вождь и хорошо относишься к жителям Дола и их друзьям и что только нужда заставила тебя обратиться к грабежу и убийству. Мы знаем, что ни живых, ни мёртвого, перед которыми ты виноват, нельзя назвать хорошими людьми, а потому я хочу, чтобы это дело разрешилось, если ты пожелаешь освободить меня от клятвы.

– Пусть так оно и будет, – произнёс Могучеродный, шагнул вперёд, взял за руку Щетину и освободил его о клятвы. Щетина произнёс:

– Хоть Ржавка и не был хорошим человеком, хоть и преследовал тебя, чтобы убить, но у него было на то право, ведь он преследовал имущество своего хозяина, а потому тебе нужно полностью выплатить выкуп за кровь, то есть стоимость трёх сотен отрезов ткани любыми товарами на твой выбор. Что же до ограбления Гроша Долговязого, то он будет доволен, если ты выплатишь ему стоимость тех же трёх сотен отрезов тканей за то, что ты у него позаимствовал.

Вновь раздался скрип Гроша Долговязого, но никто его уже не слушал, все говорили друг другу, что Щетина рассудил верно, что это не слишком много и не слишком мало. Могучеродный попросил Приручившего Лес вынести вперёд то, что он принёс на Холм Собрания. Воин принёс большой мешок, и Могучеродный высыпал из него на землю серебряные кольца побеждённых врагов. Они, выполненные из лучшего серебра, кучей лежали на траве. Тогда старейший из Стражей Дола отвесил из этой кучи выкуп за кровь Ржавки (то, что соответствовало трёмстам отрезам ткани) и передал это Щетине. Могучеродный произнёс:

– Подойти поближе, Грош Долговязый, и возьми сколько хочешь из этого добра – мне оно не нужно. И не сердись на меня больше.

Но Грош боялся и оставался на месте. Щетина засмеялся:

– Бери, бери, не жалей чужого добра, как жалеешь своё.

Могучеродный стоял рядом, слегка улыбаясь. Грош собрался с мужеством, дрожа, подошёл ближе и взял, сколько дерзнул, из кучи. Те, кто стоял близко, говорили, что он взял в два раза больше, чем ему присудили. Грош ушёл с собрания и нигде не останавливался, пока не достиг дома. Там он сложил серебро в крепкий сундук и позже жалел, что не взял в два раза больше, ведь ему никто не запретил бы.