– Желтяк!

Желтяками у нас зовут подсолнухи. Исаак не понял.

– Желтяк! – повторил Рохас со злобой.

– Что ты говоришь?

– Не знаешь разве, что такое желтяк? – Рохас подошел, дохнул Исааку в лицо водочным перегаром. – Желтяк – значит предатель. Ты вот служишь в поместье «Уараутамбо», вот ты и есть желтяк.

– Чем же я предал свою общину?

– Работаешь на Монтенегро.

– Я работаю в муниципалитете. Служу не Монтенегро, а муниципальному совету. Все свои обязанности перед общиной выполняю, а если не выполняю – плачу штраф.

– А ты знаешь, что Совет общины сжигает твои деньги?

Пьяница покачнулся, уселся с размаху прямо в грязь. Громко поносил он Исаака. А еще через неделю (и это было гораздо хуже) Сесилио Роке плюнул под ноги Исааку…

– Почему вы плюете, дон Сесилио?

– Я всегда плюю, когда вижу предателя.

– За такое оскорбление я мог бы выбить вам зубы, но вы, дон Сесилио, человек справедливый. Скажите, за что вы меня обижаете? Кого я предал?

– Ты не только предатель, а еще и сводник. Разве ты не устраиваешь им вечеринки?

– Велели как-то подать ликер музыкантам.

– Кто велел? Муниципальный совет или твоя хозяйка?

– Муниципалитет оплачивает выступления оркестра. Мое дело – дать музыкантам по рюмочке.

– А кто веселится под эту музыку? Народ или твои хозяева?

Исаак не знал, что ответить. Сесилио Роке прав – половина бюджета муниципального совета Янауанки идет на оплату музыкантов. Одни только братья Уаман – бесправные пленники сержанта Астокури – играют даром. Но Монтенегро надоели их уайно, они потребовали настоящий оркестр, и муниципальный совет нанял музыкантов в Серро. Раз в неделю, когда бывали ночные шествия, оркестр играл для жителей, всю же остальную неделю, днем и ночью, – на пирах у помещиков. Однажды устроили прогулку на лодках. Дорого обошлась эта прогулка! В пятидесяти метрах от пристани Янауанки Матео Роке, саксофонист из ансамбля «Андские щеглы», свалился пьяный за борт катера «Тапукский смельчак» и утонул.

– Знай, Исаак, скоро пробьет твой час, – сказал Сесилио Роке.

Исаак не ответил ни слова, зашагал прочь против ветра. Через три дня тетушка его Фаустина ворвалась в дом с криком:

– Беда, племянник!

Старуха рвала на себе волосы.

– Что случилось, тетушка?

– Община вчера вечером вынесла решение – осудить Карвахалей.

– Что ты говоришь, тетушка?

– Янакоча решила повесить замки на двери домов, где живут Карвахали! В мои-то лета! Выгнать хотят из селения всех Карвахалей. Всех желтяков выдворить.

– Я не желтяк, тетушка.

– Ох, сердце мое разрывается. Говорят, будто Хулио и ты покумились с Монтенегро.

– Хулио – учитель школы в Уараутамбо, а я – служащий муниципалитета. Только и всего.

Но жители Янакочи думали по-другому. При всяком удобном случае поносили они Исаака. Кто-то заплатил Майору Леандро, и тот отнес Исааку конверт с листком желтой бумаги. Еще хуже: Хуан Минайя по случаю крестин сына устроил веселое шествие. Это было в воскресенье, Исаак вернулся домой. Он вышел на балкон полюбоваться ловкими прыжками, плясунов с огромными ножницами в руках. Вдруг прямо против дверей его дома плясуны остановились и дружно крикнули: «Желтяк!» Кровь бросилась в голову Исааку. Оскорбленный, негодующий, кинулся он вниз, но плясуны и фантастические стрекозы были уже далеко.