Младший лейтенант поклонился.

– Сеньорита Альборнос, я прошу вас простить этих наглых глупцов, которыми я имею несчастье командовать.

Один из полицейских был отправлен с заданием доставить в управление утку с рисом и музыкантов. К вечеру веселье вышло из берегов. В шесть младший лейтенант послал за шампанским Ла Фури. В семь приказал очистить помещение. Остались только сам Младший лейтенант, Мака и ее генералы. Но тут история покрывается мраком. Одни утверждают, что при допросе обвиняемой младший лейтенант Тарамона стремился «увидеть истину во всей ее неприкрытой наготе», другие же говорят, что поскольку младшему лейтенанту «решительно нечего было скрывать», то обнаженную истину демонстрировал именно он. Так или иначе бесспорно одно: воспользовавшись растерянностью младшего лейтенанта, Мака переоделась в его форму и ускользнула. «Ибо иначе как же объяснить тот факт,, что преступница в мундире, фуражке и шинели лейтенанта полиции села на катер и направилась в Успачаку? Ведь для того, чтобы одеться, надо сначала раздеться, или чтобы раздеться, надо одеться». Младший лейтенант Тарамона целые дни ломал себе голову, не в силах понять, каким образом заключенная оказалась одетой в полицейский мундир и зачем явилась в таком виде в комендатуру 21-го военного округа с жалобой на «попытку соблазнить начальника полицейского отряда». Полковник Салата действовал решительно – жалобу он разорвал, а Маку пригласил почтить своим присутствием праздник по случаю дня рождения его тещи. О том, что произошло в ту ночь, забыть невозможно, даже если доживешь до глубокой старости.

Глава двенадцатая

О том, какая беда может приключиться с человеком, который думает, будто 28 Июля бывает 28 июля

Исаак уговорил своего брата Хулио, что 28 Июля необходимо спраздновать именно 28 июля. Поначалу Хулио Карвахаль.

– Видишь ли, Исаак, сейчас у нас декабрь две тысячи сто девяносто второго. Весь Уараутамбо готовится к встрече Нового года. Сам отец Часан собирается служить рождественскую мессу в церкви Янауанки.

Исаак заглянул в старый календарь.

– Сейчас июль тысяча девятьсот шестьдесят второго. Через две недели – День Независимости. Именно двадцать восьмого ты должен отпраздновать двадцать восьмое!

Хулио не понимал.

– Сколько у тебя учеников?

– Тридцать.

– Устрой с ними парад по случаю 28 Июля.

– Ладно, братец.

– Ты понял?

– Понял, братец.

Хулио Карвахаль работал учителем в школе Уараутамбо. Слуги поместья, видно, умели вкусно готовить – как-то раз они угодили судье Монтенегро, он пришел в хорошее настроение и приказал открыть школу. Пеоны думали, что приказ этот долго еще пролежит на утверждении, но по неведомым причинам судья не только выстроил школу, но даже нанял учителя – Хулио Карвахаля, уроженца Янакочи, дрожавшего прежде от холода в школе Хупайкочи.

– В Уараутамбо ты будешь есть мясо и пить молоко, – обещал Арутинго Хулио. В конце концов он уговорил его перебраться в поместье.

– А какое жалованье, дон Эрмихио?

– Тебе дадут участок земли, можешь сеять, что хочешь, можешь завести овец, кур.

– А жалованье, дон Эрмихио?

– Триста в месяц.

– Я работаю в Хупайкоче, и государство платит мне четыреста.

– В Хупайкоче каждый день выпадает снега на метр глубины. А в Уараутамбо солнышко светит.

– Это верно, дон Эрмихио.

– Сколько тебе надо времени, чтобы добраться из Хупайкочи в Янакочу, повидаться с семьей? Два дня. А из Уараутамбо до Янакочи – несколько часов.

Очень удивился Хулио, когда приехал в поместье: жители встретили его необычайно радостно.