Он еще раз повернул Кольцо Власти, и на небе вспыхнула радуга, соединив два перламутровых облака.

На этот раз Епископ Тауэр счел возможным прокомментировать зрелище, в то же время посчитав нужным вложить в свои слова долю сомнения:

– Черная радуга? Можно предположить, что она выражает вашу Идею, Вертер, хотя, вероятно, не в полной мере.

– В мере, достаточной для меня, – сухо ответил Вертер.

– Тогда у меня нет замечаний, – сказал Епископ. Он сдвинул густые рыжие брови и поднял голову. – Эта радуга хорошо смотрится.

Миссис Кристия, заметив иронию в глазах Герцога Квинского, поспешила бурно зааплодировать.

– Великолепная радуга, Вертер! – выпалила она. – Разве где – нибудь такую увидишь?

– Чтобы создать подобную радугу, требуется особое воображение, – согласился Герцог, поддавшись настроению Миссис Кристии.

– Не оставляю надежды, что это не просто радуга, – уточнил Вертер. Хотя его творение и заставило говорить о себе, в ответе Вертера сквозило чувство обиды.

Последовал хор голосов, признающих его несомненную правоту. Миссис Кристия подошла к Вертеру и взяла его за тонкую бледную руку. Однако оказалось, что она проявила неосторожность, случайно задев за Кольцо Власти. Радуга стала переворачиваться, а затем и вовсе распавшись, осыпалась на скалу кусочками черного янтаря.

Миссис Кристия ахнула и в испуге поднесла руку ко рту, все еще сжимая другой рукой пальцы любовника. Ее круглые голубые глаза наполнились страхом, но уже через мгновение в них появились искорки смеха, которые тут же погасли, когда она взглянула на Вертера. Вертер медленно освободил руку, уныло пиная упавшие на скалу осколки. Небо – теперь совершенно безоблачное – приобрело невыразительный серый цвет, чуть скрашиваемый блекнувшими лучами заходящей звезды. Вертер, словно желая обрести силы, резким движением надвинул на лоб темно-зеленую фуражку, прикрывавшую его длинные каштановые волосы.

– Превосходное представление! – воскликнула Миледи Шарлотина, не обратившая внимания на промах Миссис Кристии.

– Вам удалось создать многозначительный символ, Вертер, – подхватил Герцог Квинский, обводя рукой небо. – Завидую вашему таланту, мой друг.

– Продукт похоти и оплодотворения яйцеклетки сперматозоидом, – пояснил Епископ Тауэр, имея в виду процесс появления на свет Вертера (который и в самом деле был зачат в результате полового сношения, взращен в чреве матери и познал детство – настоящая редкость для Края Времени). – Браво! – заключил Епископ.

Вертер вздохнул.

– Вы проявляете снисхождение к моей горькой судьбе. Другие являются в этот мир зрелыми и хорошо сложенными.

– Ты забываешь о Джереке Карнелиане, – бросила через плечо Миледи Шарлотина. Она уже собиралась в дорогу и, верно, потому ее шарообразное платье несколько раз подпрыгнуло.

– Но Джерек Карнелиан никогда не был уродцем, – возразил Вертер.

– Вы не долго пребывали в таком состоянии, Вертер, – рассудительно сказал Герцог Квинский. – Вашей матери не понадобилось много времени, чтобы заменить шесть ваших рук двумя. Она сделала все на славу, принимая во внимание, что это был ее первый опыт.

– И последний, – буркнула Миледи Шарлотина, стараясь оставить за собой последнее слово. Она щелкнула пальцами, и к скале, закрыв ее своей тенью, приблизилась огромная желтая лошадь.

Между тем Вертер не унимался.

– Все это стоило мне ужасного шрама, – в сердцах бросил он.

– Без шрама было не обойтись, – примирительно сказала Миссис Кристия.