Лейла все еще держится за горло изящной рукой, как будто с трудом пытается сделать глоток воздуха, но глаза ее закрыты, и она лежит совершенно неподвижно. Вскрикнув, я спотыкаюсь о чью-то руку и, потеряв равновесие, упираюсь ладонями в холодный каменный пол. Тут же резко выпрямляюсь. Смотрю в полные отчаяния глаза Эша. Он снова хрипит, давится и тянет ко мне руку.

Человек с седыми волосами сверху вниз смотрит на Эша, который из последних сил продолжает бороться за жизнь.

– Что вы с ними сделали? – кричу я, с трудом проглатывая вставший поперек горла ком.

Старик склоняется над Эшем, сжимая в руке маленькую синюю бутылочку. «Яд», – в ужасе думаю я и умоляю его остановиться, но слова путаются и превращаются в беспомощный невнятный всхлип.

– Хочешь сказать, мы сделали, Новембер, – не оборачиваясь, отвечает старик – его голос похож на злобное урчание большой кошки.

Он подносит бутылочку к губам Эша, но Эш не смотрит на него. Его глаза прикованы к моей руке. Проследив за его взглядом, я замечаю у себя в руках такую же маленькую синюю бутылочку.

Старик вливает жидкость из своей бутылочки Эшу в рот, а я все кричу и кричу.

Я подскакиваю, неловко выбросив руки в стороны, чтобы удержать равновесие, и хватаю серую бархатную подушку. С губ срывается крик, сдавленный и жалкий.

Эш крепко держит меня за плечи, стараясь успокоить.

– Я не… – начинаю я, но тут же замолкаю. Все как в тумане, нервы напряжены до предела, а сердце колотится так, будто я и в самом деле бежала по коридору к той страшной комнате.

– Посмотри вокруг, Новембер. Дыши, – спокойно говорит Эш, и я стараюсь ухватиться за его слова.

Бегло оглядываю комнату: вижу огонь в камине, столик для завтрака возле окна, бордовые светомаскировочные шторы и Эша – живого, сидящего рядом со мной на диване в гостиной наших с Лейлой апартаментов. Все выглядит как обычно, но ужас не отпускает. И хотя я не могу даже представить, что предшествовало жуткой картине, увиденной мною во сне, одно я знаю наверняка: во всем случившемся виновата я. Это единственное, в чем я уверена.

– Ты был… – хриплым, дрожащим голосом начинаю я. – И это я во всем… – Замолкаю, не в силах описать словами весь тот ужас, которому стала свидетелем. Все казалось таким реальным – реальнее не бывает…

Эш смотрит на меня с сочувствием, как будто прекрасно знает, что могло мне присниться. Делаю глубокий вдох и слегка расслабляю плечи. «Это был кошмар. Просто страшный сон. Все живы», – уговариваю я себя, но беспокойство, словно дурное послевкусие, никак не проходит.

– Даже не помню, как заснула, – говорю я, тру лицо руками и чувствую, что оно все покрыто испариной.

Эш разглядывает меня. Он отпустил мои плечи, но по-прежнему не отходит от меня. Его прямые черные волосы красиво спадают на виски, глаза внимательно смотрят из-под длинных ресниц. Хотя во время вчерашнего нападения ему тоже основательно досталось, выглядит он более спокойным и элегантным, чем я в свои лучшие дни. Чем дольше смотрю на него, тем острее чувствую свою вину. Может, это и был всего лишь кошмарный сон, однако вчера нам с Эшем на самом деле едва удалось остаться в живых – и все из-за меня.

– Я хотел отнести тебя на кровать, но боялся разбудить, – говорит он, но про кошмар ничего не спрашивает.

Как это ни странно, мне кажется, он не хочет лезть не в свое дело. Я понимаю, почему Стратеги хранят секреты своих Семей, но до сих пор не привыкла к тому, как они скрывают свою сущность и эмоции. Если бы моя лучшая подруга Эмили увидела, как я с криком в панике просыпаюсь – вот как сейчас, она бы не просто вытянула из меня все подробности, но еще и взялась бы их анализировать, и в конце концов вместе мы бы свели толкование кошмарного сна лишь к тому, что сегодня волосы у меня будут выглядеть не лучшим образом.