На мне была маска из дубленной волчьей кожи. «Чтобы он не украл твое лицо», – сказал Вульнар.

Ружье лежало у меня на коленях. Смазанное волчьим жиром и заряженное серебряной дробью. В темноте ствол, приклад и Крюк источали нити собственного сияния. Я прикрыл Убийцу полой шубы, чтобы не выдать себя раньше времени.

Мои часы стояли с того момента, как самолет потерпел аварию. Я не знал, сколько времени осталось до полуночи.

Я сидел, прихлебывая из фляжки сваренную Вульнаром брагу. И ждал.

Он появился в безмолвии падающих снежинок, не выдав себя до того ни единым звуком. Немыслимо, как такой гигант мог пройти по скальному карнизу, даже не скрипнув сапогами.

Он встал у входа в пещеру, спиной ко мне, оттряхивая рукава. Мех его шубы и густая копна волос серебрились от снега и инея.

Глядя в неподвижную, как гора, спину, я нащупал курок Убийцы.

– Ты не из деревни, – неожиданно сказал он.

Это был голос Вульнара.

– Кто ты? – спросил он, поворачиваясь ко мне. – Was bist du?

О его лице нельзя было сказать «похоже». Похож бывает брат на брата или сын на отца. А это было то же самое лицо. Лицо Вульнара.

Только волосы и борода – это не снег красил их, а седина. Белый Вульнар заслужил свое прозвище.

– Кто ты? – он втянул носом воздух. – Я чувствую железо. Ты дровосек? Охотник?

– Охотник. Der Jager.

– Охотник, – повторил Вульнар Белый. – А я Хозяин. Der Meister. Ты далеко ушел от дома. Охотнику не следует так делать. Вьюга заметает следы. Охотник может не найти дорогу домой.

– Мой дом не здесь.

– Твой дом по другую сторону тумана. Я видел его во сне. В прошлую луну, когда мой брат послал ветер сломать твою железную птицу.

Мой палец замер, не взведя до конца курок.

– Кто послал ветер?

– Мой брат. Вульнар Черный. Кузнец Судьбы.

Барон выглядел расстроенным.

– Очень жаль, что мы не смогли оказать вам помощь, фрау Нагель.

– Вы все же сообщили мне одну хорошую новость, барон, – сжалилась Эрика. – Человек мертв. Нам противостоит зверь. Хитрый, живучий, опасный. Но всего лишь зверь. Если бы он не был так глуп. Если он выбрал другой способ самоубийства – перегрыз себе вены, например. Мы бы столкнулись с существом во много раз более страшным. Наряду с некоторыми человеческими свойствами, оно бы обрело способность принимать облик своих жертв.

– Доппельгангер крадет образ жертвы вместе с душой. Оборотень довольствуется только обликом. Он снимает с жертвы кожу и приращивает ее поверх своей. Пока кожа не начнет разлагаться, отличить его от оригинала почти невозможно.

Барон наморщил лоб.

– Я читал об этом! – радостно возвестил он. – Отчет группы Тойбера. Тысяча девятьсот девятый год. Потрошитель из Шварцвальда. Семь жертв. Единственный уцелевший – маленькая девочка, – он опять нахмурился. – Не могу вспомнить, как ее звали…

Гаспар ван Рихтен нервно кашлянул.

– Эрика Браут, – сказала Эрика Нагель, доктор медицины, особый сотрудник клиники лечения психических заболеваний фонда ван Рихтена. – Год спустя она умерла от туберкулеза в приюте фонда ван Рихтена.

– Да, да, вы совершенно правы, – покивал головой фон Штольц. – Бедная девочка. Столько пережить и от туберкулеза…

– Вы бы предпочли, чтобы малютку сожрал оборотень? – с иронией спросила Эрика.

– Нет, нет, что вы, – барон покраснел. – Я имел в виду…

– Время, – сказал Гаспар, глядя на часы.