—   Для непонятливых повторю: я пас. Вникаешь?

Не опуская пистолет, я поднялся, изредка кидая осторожные взгляды в сторону обалдевшего Шныря. Изобразив самую хищную из возможных улыбок, сплюнул на пол сукровицу. Быстро подхватив свой вещмешок, я вышел из дома пятясь, спиной. Не забыв громко хлопнуть дверью. В крови гулял адреналин, отчего меня немного потряхивало. Но это было даже приятно. Привычная темень перегона скрыла мою довольную улыбку.

* * *

Вернувшись на станцию, я первым же делом вышвырнул Анастасию со всеми манатками из палатки. Она громко плакала и цеплялась мне за штанины, униженно ползая по перрону на коленях и умоляя простить ее. Ага, разбежалась. Допрощался уже, хватит. Я, в конце концов, мужик или тряпка? Ударить ее, правда, так и не смог, хотя руки чесались — слов нет. Ну, ничего, ее еще жизнь ударит.

Уничтожив все следы пребывания этой жрицы любви в своем жилище, я отправился в туннель, ведущий к Ганзе. Решил переговорить с Перепелкиным. Может, по старой дружбе присоветует чего, а то сидеть на захудалой станции уже мочи нет. Надо жизнь как-то устраивать. Пока есть возможность.

На подходе к Менделеевской, в темноте соседнего перегона, я вновь увидел красный кирпичный Дом. Из резного окна на меня смотрела Хозяйка. Она... улыбалась. Так нежно, по-доброму. Будто мать, встретившая своего заплутавшего сына. Я хотел зайти, правда. Но покачав головой, Она остановила меня. А в следующий миг перегон осветил прожектор с ганзейского поста. Яркий слепящий луч будто слизнул силуэт Дома. Я улыбнулся и пошел вперед. Ведь Хозяйка Пути права — я уже выбрал свой поворот. И пока мне подсказки не требуются.

Сергей Шивков

ПЛОЩАДЬ РЕВОЛЮЦИИ

Товарищ, табачком случайно не богаты?

Спасибо большое. Сколько лет уже настоящих сигарет не видел — люди столько не живут! Никогда не думал, что дойдем до жизни такой. Я понимаю — после революции и в гражданскую не до излишеств было, самосадом все обходились. Потом война. А вот теперь двадцать первый век. И что? Все водоросли, водоросли... У меня от них в горле скоро жабры вырастут. Знаете, что сказал французский писатель Жорж Сименон? «Начинаешь курить, чтобы доказать, что ты мужчина. Потом пытаешься бросить курить, чтобы доказать, что ты мужчина». Ха-ха. Уже сколько раз пытался бросить, но...

Не беспокойтесь, товарищ, я постою. За день ноги затекли. Спасибо надо сказать Матюше Манизеру. Нет, я все прекрасно понимаю, что задачка была сложная: фигуры размером больше человеческого роста поместить в углы архивольтов. Только в итоге позы у нас получились очень зажатыми. Недоброжелатели даже говорили, будто мы представляем образ советского народа, который или сидит, или стоит на коленях. На каждый роток не накинешь платок. Только невдомек этим империалистическим мироедам-кровопийцам, что никакими трудностями, блокадами или санкциями не сломить человека молодой страны Советов!

И рабочего за станком, и колхозника на полевом стане, и оленевода в чуме воодушевлял в тридцатые годы трудовой энтузиазм проходчиков. Бригады дрались за план, забывая про обед, забывая, где день, где ночь! Парторги не выходили из-под земли сутками! И вот уже кажется нашим врагам, что сейчас выдохнутся наши люди в авральных шестидневках, сломается гордый отряд метростроевцев, не выдержат шестеренки в импортной бетоньерке, закончится кирпич на заводе.

И тогда в забой спускался он, Главный Прораб Республики! Шел он неспешной походкой. И там, где он появлялся, на лицах людей — от простого землекопа и до инженера — расцветали улыбки, лампочки светили ярче, вагонетки бежали быстрее, отбойные молотки стучали громче, бетон схватывался крепче.