– Мы все еще в Аджавéлле?

– Мы все еще в Аджавелле, – кивнул Жераль. – Галáт-Дор тебе не грозит. А вообще… – Их взгляды снова встретились, губы ки дрогнули в улыбке, на этот раз теплой. – Я тебе рад.

– Зачем ты вытащил меня?

– Ты нужен, – бесхитростно откликнулся Жераль. – К тому же, если что, после отдыха вторая серия допросов будет воспринята тобой острее. Никому не надо, чтобы ты привыкал к боли, хотя… – Тень легла на лицо. – Я бы этого хотел.

Паолино знал, что значит «вторая серия». Он лишь насмешливо уточнил:

– Зачем?

– Потому что мы друзья? – Ки перекинул за плечо несколько тонких кос.

Для него сказать подобное в такой ситуации стало обычным. Паолино это понимал. В этом они всегда были похожи.

– Я не о том, – глядя в упор, произнес он. – Почему это снова началось? Что за паника? Я ведь вижу. Они паникуют. Ты… тоже?

Жераль потер переносицу кончиками пальцев. Глядя только на носы своих сапог, он заговорил:

– Обстоятельства поменялись, Миаль. И кое-что, на что мы надеялись, не осуществилось.

– Хочешь сказать, – Паолино не сдержал усмешки, – что ты в чем-то ошибся?

Узкие губы сжались в еще более тонкую линию. Пальцы постучали по отвороту левого рукава. Жераль явно думал, стоит ли признавать подобное. И, конечно же, отказался от этой мысли. Когда он заговорил, его голос звучал особенно холодно и жестко:

– Хочу сказать, что, возможно, Зверь на тропе. Ну же, Миаль. Что везли в поезде?

Снова это. И ради чего с него сняли цепи?

– Брат не говорил.

– Ты мог узнать от кого-то другого.

– Я не узнал. Поверишь ли, были совсем другие дела. Дети, знаешь…

– Как я от тебя устал.

– Знал бы ты, как устал я.

Бросив это, Паолино откинулся на подушку. Он догадывался: болтовня скоро кончится. Передышкой – пусть и такой – лучше насладиться. И, стараясь говорить ровно, он повторил то, что уже несколько раз повторял пятнадцать юнтанов назад.

– Они нашли нечто, что важно для Вéспы. И еще – у них есть некая сила, которая заставит их выслушать. Это всё, что я слышал. Конор не доверял мне. Мы были чужими, и больше я не сталкивался ни с кем из…

– Миаль! – Жесткая рука ки без особых церемоний схватила его за воротник. – Ты лгал мне несколько юнтанов подряд, и я это проглотил. Как думаешь, почему?

– Потому что мы друзья? – Паолино с кривой улыбкой поднял брови.

Пальцы разжались.

– Сгниешь, пока мы не узнаем больше, – глухо прошипел Жераль. Даже моргать он стал чаще, чем обычно, а кадык буквально заходил ходуном. – Неважно, как. Важен результат. Они, эти ле без отворотов, тебя добьют, несмотря ни на что. Я не хочу этого. И ты же понимаешь, Миаль… – тон неуловимо изменился, – даже когда всем хорошо, кому-то все равно плохо. Вопрос – только в пропорциях. А если бы это вскрылось, было бы плохо всем.

– Понимаю. А так – лишь тем, кому и тогда, – кивнул управитель, – они привыкли. Это как приспосабливаться к боли. Правильно?

Он знал, как думает сам Жераль. Лицо скривилось, губы опять поджались:

– Не нужно лицемерия. У тебя не было причины, которая была у твоего брата. У меня тоже. Знаешь, иногда я задаюсь вопросом, почему…

– Мы люди. В нас есть что-то, из-за чего мы не приемлем несправедливость, если она допущена.