Человек не знал, как себя обезопасить. Он строил деревянные заборы, но стоило подуть настоящему ветру – заборы падали, и человек снова чувствовал себя незащищённым. Он строил каменные заборы, но за ними было невыносимо душно жить. Когда человек выходил из дома, он брал с собой палку, чтобы ударить того, кто его обидит. Но и палка не спасала.

Человек жил в обиде. И чем острее понимал человек свою беззащитность перед обидой – тем больше становилась обида.

И тогда трусливый человек нашёл самый крепкий на свете материал. Он нашёл материал, который не тонет, не боится ветра и хорошо пропускает воздух. Человек построил изгородь из слов. Он постоянно говорил бессмысленные слова. Знаешь, есть такие слова, в которых смысла нет вовсе. Например, когда люди ругаются: говорят, вроде, много и темпераментно – а смысла ни на грош.

И чем больше говорил человек, тем выше становилась изгородь из слов, тем беспомощней становилась обида. Наконец она вовсе исчезла, а человек сел в центр изгороди и спокойно закурил.

Изгородь стояла величественная и неприступная. Слова складывались в монолитные предложения, и, казалось, нет такой силы, которая может их разрушить. И никто из людей не знал, что с ней можно поделать.

Но однажды к изгороди подошёл маленький мальчик и спросил:

– Что это?

Вопросительный знак отскочил и встал рядом с каким-то предложением в изгороди. Предложение сразу отвалилось.

– Почему оно здесь стоит? – снова спросил малыш.

И снова вопросительный знак ударился о забор слов, и снова какое-то предложение отвалилось.

– Кому нужна эта глупость?

И всё повторилось.

Мальчик всё время что-нибудь спрашивал – ему надо было во многом разобраться. И удивительное дело: предложения казались непоколебимыми и ясными, они были спаяны так крепко, но стоило встать сзади них вопросительному знаку – они почему-то сразу распадались на отдельные слова.

И очень скоро человек остался сидеть безо всякой защиты посреди вороха ненужных слов и букв.

– Вот так, – сказал почему-то мальчик и ушёл.

А трусливый человек поднялся, отфутболил подвернувшееся некстати слово и отправился искать такое место на земле, где не обижают трусливых людей.

Говорят, до сих пор ищет.

Пять фраз про ерунду

В чёрном-чёрном лесу жила чёрная-чёрная пантера, которую, впрочем, никто никогда не видел: невозможно увидеть чёрную-чёрную пантеру в чёрном-чёрном лесу.

В белом-белом лесу жил белый-белый заяц, которого, впрочем, тоже никто никогда не видел: невозможно увидеть белого-белого зайца в белом-белом лесу.

Ах, если бы их поменять местами: чёрную-чёрную пантеру поселить в белый-белый лес, а белого-белого зайца – в чёрный-чёрный лес: то-то всё стало бы ясно и зримо.

Но вот вопрос: какого цвета поле разделяет чёрный-чёрный и белый-белый лес, и не приметит ли на этом поле пантера зайца, а если приметит – не съест ли?

На вопрос этот нет ответа: и потому всё остаётся, как прежде: чёрная-чёрная пантера живёт в чёрном-чёрном лесу, а белый-белый заяц – в белом-белом лесу, и их никто никогда не видит.

Про глупую дверь

Однажды одной Двери надоела её жизнь.

«Ну что такое, в самом деле, – думала Дверь и нервно скрипела. – Работа вредная: всё время на сквозняке. Каждый, кому не лень – ногой бьёт, уже вся в ссадинах, каждая дощечка ноет. К тому же, никакого творчества: «откройся – закройся», вот тебе и всё. И вообще…»

Дверь точно не знала, что именно «и вообще», но так всегда бывает: стоит начать жаловаться самому себе на жизнь – на ум сразу приходит масса всяких грустных, ненужных, тревожных и прочих неприятных мыслей, но всегда остаётся ощущение, что не пришло ещё больше.