Тропинка огибала полукруглое приземистое строение из треснувшего бетона. Скорее всего, разрушенный дот, который остался после давней войны. Гулькин скрылся за дотом. Гайка заспешила, чтобы не остаться одной. Тоже обогнула бетонную развалину с черной амбразурой (из которой резко дохнуло холодом). И… чуть не налетела на Гулькина.

Тот сидел на круглом пористом камне, боком к Гайке. Рядом валялся ранец, а на нем – какая-то желто-черная тряпица. Гулькин сильно согнулся и шевелил пальцами на ногах. К ногам упала Гайкина тень. Гулькин повернулся – неторопливо и без удивления. Глянул Гайке в лицо (и вроде бы чуточку в сторону). Спросил, словно у старой знакомой:

– Ты не знаешь, как он называется? – И зажатой в руке травинкой показал на один из пальцев левой ноги.

– Знаю… Палец, – отозвалась Гайка слегка озадаченно.

Гулькин терпеливо объяснил:

– Естественно, что палец. Но как именно?.. Вот – мизинец, вот, кажется, безымянный (как на руке), вот средний. Этот – большой. А этот? – И он коснутся того пальца, что был между большим и средним. – Если на руке, то указательный. А здесь? Он же тут никуда не указывает… Ну, как?

Гайка помигала:

– Н-не знаю… – Она искренне огорчилась, что не знает.

Но Гулькин не огорчился. Сказал с удовольствием:

– И я не знаю. И все, кого спрашивал, тоже не знают. Это хорошо. На нем и завяжем. – Он дотянулся до желто-черной тряпицы, выдернул из нее мохнатую нитку. Трижды обмотал ее вокруг пальца и завязал каким-то хитрым узелком.

Гайка была рада, что завязался разговор. Теперь у нее было полное право спросить:

– А зачем тебе это?

Гулькин вопросу не удивился и не сказал «какое тебе дело». Без особой охоты, но и без недовольства объяснил:

– От злого колдовства. Такая примета есть…

Гайка помолчала и сказала осторожно:

– А ты правда веришь в это?

Гулькин посмотрел на нее из-за острого шоколадного плеча:

– Отчею же не верить? На свете столько всякого… неразгаданного.

– Я знаю. Но про такую примету я не слыхала.

– Неужели ты не читала про Тома Сойера и Гека Финна?

– Читала. Ну и что?

– Там негры обматывают пальцы шерстяными нитками, чтобы ведьмы и колдуны не привязались. А если обмотать палец без названия – это еще надежнее. Ведь они это название тоже не знают, оттого и вредить сильно не смогут…

«Неужели ты думаешь, что колдуны и ведьмы по правде есть на свете?» – чуть не спросила Гайка. Но побоялась рассердить Гулькина. Проговорила неловко:

– А ты уверен, что эта нитка – шерстяная?

– Она же из флагдука! Из специальной шерстяной материи для флагов. Смотри! – Он схватил и расправил тряпицу.

Это и правда был флаг. Длиной в полметра. Желтый с черным кругом посередине.

– Сигнальный! Я такие видела!

Гулькин кивнул:

– Наверно, во время шторма с какого-нибудь судна сорвало и сюда занесло. Я его здесь в траве нашел… Дело не только в том, что он шерстяной…

– А в чем?

– Вообще… В морских флагах особая волшебная сила. Потому что их обдувают ветры всех морей и океанов.

«Какой чудак», – подумала Гайка, но без насмешки. Флажок этот едва ли когда-нибудь обдували океанские ветры. Принесло его сюда, скорее всего из ближнего яхт-клуба или с какого-нибудь рейдового катера. Но Гайка не стала спорить. Она сказала опять:

– Он из сигнального свода. Называется «Ферт» и означает букву «эф».