– Это правда, что человеческая цивилизация идет в никуда? – пришло время задать главный вопрос. – Солнце стремительно остывает? Губительное действие магнитного поля сказывается на длительности жизни? Детские мутации, врожденные болезни? Мы вырождаемся, Крис?

– Кто это тебе это сказал? – Голос президента обезличился, из него исчезли все интонации, и гневные, и ласковые.

– Так это правда… – уныло произнесла я и отвернулась от камеры…

– Твои новые друзья из «диких» просветили тебя? – Я сжала губы.

– А ты знала и молчала…

– Я компьютер, Нина. В моей программе есть алгоритмы построения регрессионного анализа. Я получаю информацию со всех точек планеты, от солнца, растений, животных и от каждого жителя Александрии… Естественно, скомпилировав данные и построив модель, я вывела статистическую диаграмму…

– Хватит! – заорала я. – Почему, Крис?.. Почему ты молчала? Почему не сказала людям?

– А что даст вам это знание? – ответила Крис жестко. – Что вы сможете сделать? После приземления цивилизация откатилась в своем развитии на несколько сотен лет и сейчас идет по линейной прогрессии.

– Это не линейная прогрессия, – огрызнулась я, – это настоящий регресс. А что будет через пятьсот лет, через тысячу?

– Никого из живущих сейчас не будет через пятьсот лет, – отозвалась Крис, – останусь только я. Какая тебе или твоим друзьям разница, что будет?

– Люди должны знать, – упрямо повторила я, – у них должен быть выбор.

– Какой выбор? – Мне показалось, что в голосе Крис послышалась насмешка. – Вы ничего не сможете сделать. Вы жалкие букашки, ползающие по поверхности Рапиде, я защищаю вас от ваших же ошибок. Даю вам работу, цель в жизни, тепло, пищу…

– Свободный выбор – это ошибка? – крикнула я, изо всех сил стараясь не расплакаться, иначе Крис увидит мою слабость. – Я хочу жить так, как я сама того хочу. Рожать детей, когда хочу, выходить замуж, когда хочу, заниматься тем делом, которое по душе, а не то, что важно и нужно тебе.

– Разве генетика тебе не по душе?

– Я не знаю, Крис, – резко ответила я, – я только знаю, что с детства ты подталкивала меня к ней, с трех лет я читаю только книги по биологии и природознавству. Я ничем другим не занимаюсь. Возможно, я могла бы стать архитектором или… художником?!

– Художником?! Что за странные мысли, Нина? Нахваталась от «диких», пока была там? Хватит! Ты будешь делать то, что я велю, и никакой свободы… Каждый будет делать то, что я велю… Я лучше знаю, что нужно людям. В меня это заложено программой.

Я в ужасе застыла, сцепив руки в замок. Во что превратилась добрая, заботливая Крис? Или она всегда такой была, просто я приписывала ей те качества, которые хотела видеть в родителях?

– Нужно было еще сотню лет назад построить забор, – продолжала она, – ужесточить нормы поведения и расписание… Слишком много у вас свободы. А что до тебя, Нина, – я сжалась на стуле, уже жалея, что подняла этот разговор, – ты меня разочаровала. Я считала тебя самым лучшим своим творением, видела в тебе перспективы… Я ошибалась. Пока мы с тобой рассуждали о свободе, я параллельно поговорила с Жаком, завтра вы едете в медцентр.

– Я не готова, Крис… – пискнула слабо.

– Ты никогда не готова! Все в твоем возрасте уже имеют по нескольку детей. Твой долг как жителя Александрии продолжить род. Может, следующий раз мне повезет…

– Я никому ничего не должна! – выдохнула я, стараясь не задумываться о ее словах. – И никуда не пойду!

– А чтобы ты не совершила какую нибудь ошибку, – продолжала Крис, будто ни в чем не бывало, – я запрещаю тебе выход из города, из территории института, из своей квартиры.