|
– Так вот, нам не нужны ни ваши арабы, ни ваши дравиды, никакие другие ошметки вашего Соул сити! – закричал он. – Но я скажу вам, что мы сделаем! За каждую тонну бокситов или криолита, или за каждую унцию платины мы дадим вам одного из наших черных граждан! А своих неверных сарацинов можете оставить себе, выслать или даже утопить – нам это безразлично. – Подождите ка минутку, – вмешался Сэм. – Мы не можем просто отдавать своих граждан. Если они захотят добровольно, то пожалуйста. Но мы не будем заниматься торговлей людьми. Не забывайте, что мы – демократическое государство. – Я же не предлагаю, чтобы вы кого нибудь продавали! – воскликнул Файбрас. – Мы не работорговцы, вы же это знаете. Мы хотим одного – добровольного обмена одного за одного. Арабы, которых представляют ар Рахман и Фазгули, ощущают в Соул сити прохладное отношение, и им хотелось бы отправиться куда нибудь, где они могли бы создать свою собственную общину типа Казбаха. Сэму показалось это весьма подозрительным. С таким же успехом они могли бы создать подобную общину в своем Соул сити? Или почему они не могут просто собраться и уехать оттуда? Одной из прелестей этого мира было то, что здесь не существовало уз собственности или зависимости от источника дохода. Любой человек может унести все, что ему принадлежит, на своей спине, а соорудить новый дом на планете, где бамбук отрастает со скоростью двух дюймов в день, не составляло особого труда. Возможно, Хаскинг хотел внедрить своих людей в Пароландо, чтобы те шпионили здесь. А когда они нападут, то и подняли бы восстание! – Мы доведем ваше предложение об обмене до каждого из наших граждан, – кивнул Сэм. – Это пока все, что мы можем сделать. А теперь скажите, намерен ли сеньор Хаскинг продолжать снабжать нас минералами и древесиной? – До тех пор, пока вы будете продолжать посылать нам руду и стальное оружие, – ответил Файбрас. – Но он сейчас размышляет над тем, чтобы поднять цену. Кулак Джона снова обрушился на стол. – Мы не позволим, чтобы нас грабили! Мы и так платим слишком много! Не вынуждайте нас, сеньор Файбрас, силой забрать у вас все, что нам нужно! Включая и ваши жизни! – Спокойнее, Ваше Величество, – тихо произнес Сэм. Обернувшись к послу, он сказал: – Джон неважно себя чувствует. Извините его, пожалуйста. Но тем не менее, он прав. Не вынуждайте нас принимать крайние меры. Абдулла Акмаль, очень высокий и очень черный негр, вскочил на ноги и указывая большим пальцем на Клеменса, сказал по английски: – Вам самим было бы лучше не раздражать нас своими грязными словами. Мы не верим ни единому вашему слову, Мистер Белый! Ни единому!!! Особенно из уст человека, который написал книгу о ниггере Джиме! Мы терпеть не можем белых расистов и имеем с ними дело только потому, что к этому нас вынуждают обстоятельства. – Успокойся, Абдулла, – остановил его Файбрас. – Успокойся. Он улыбнулся, и Сэму снова пришло в голову: а не является ли речь Абдуллы вторым номером хорошо отрепетированной программы? Вероятно, Файбрас подобным же образом задумывается – а не являются ли заранее подготовленными яростные вспышки Джона. Актерам не нужно быть политиками, а вот политикам приходится быть актерами. Сэм тяжело вздохнул и сказал: – Вы читали «Гекльберри Финна», сеньор Акмаль? Абдулла, поморщившись, ответил: – Я не читаю макулатуру. – Значит, вы не знаете, о чем говорите, не так ли? Лицо Акмаля помрачнело. Файбрас ухмыльнулся. – Мне не нужно было читать весь этот расистский вздор! – закричал Абдулла. – Хаскинг рассказал мне. И этого для меня вполне достаточно. – Вы все же прочтите эту книгу. И тогда возвращайтесь, и мы обсудим ее, – предложил Клеменс. |
