- Ну ты и вовремя! - не сдержавшись сказал Шульга.

Почти десять миллионов налички, чудом доставшиеся ему в позапрошлом году, он как личное богатство до сих пор не воспринимал. До недавнего времени эти деньги были чемоданом без ручки Остапа Бендера - тратить опасно, уничтожать глупо. Так и сидел как собака на сене, пока не понадобились ресурсы на операцию боевому товарищу. И с этого самого момента пошли, как у той ворожки, от больших денег большие хлопоты.

Шульга смотрел на содержимое двух спрятанных в оружейке баулов исключительно как на некую емкость, куда можно засунуть руку и достать пачку-другую, которые тут же будут задействованы на текущие, далеко не личные, нужды. Осознание же того что он является полноправным владельцем оставшихся после всех трат и расчетов восьми с хвостиком миллионов, пришло лишь со словами Назгула.

Детектив тяжело вздохнул, наблюдая за процессом осмысления, происходящим в душе компаньона, и явственно читавшимся у него на лице. Спросил:

- Знаешь, чем отличается бизнес на Западе от бизнеса в постсовке? - сам же на вопрос и ответил. - Там фирма распадается после того как разорится, а здесь - наоборот, когда резко разбогатеет… Понимаешь, о чем я?

- Ну, примерно…

- Начинаются новые затраты и взаимные обязательства. А все недоговоренное каждый толкует в свою пользу. Не хватало еще за бабки переругаться. Ты в курсе вообще, что девяносто процентов всех тяжких умышленных преступлений в мире совершаются именно ради денег? Так вот давай на грабли не наступать!

Умом Шульга понимал, что Назгул во всем прав, и совковая привычка стеснительно избегать разговоров о личных доходах и “шкурных” интересах - дикая пещерная хрень. Однако семейное воспитание на “моральных традициях” трудно вот так взять и отбросить.

- Ладно, - сказал он. - Предлагай, обсудим.

- Я хотел бы стать членом группы! - снова ошарашив Шульгу, заявил Назгул. - Но не контрактником на службе у твоих боссов, а полноценным партнером. Кстати, это касается и тебя.

- Тебе-то зачем это надо? - искренне удивился Шульга. Он был уверен, что после ликвидации Петжака их пути разойдутся.

- Вижу серьезную перспективу, - сказал Назгул. - Про двести пятьдесят миллионов Петжак не порожняк прогнал, я уверен. Даже просто найти эти деньги - уже реальный бизнес-проект с планированием и ресурсами. Я уж не говорю про то, как их потом легализовать и задействовать.

Шульга в суматохе и текущих заботах совершенно позабыл о невероятном признании генерала, уж больно сумма была абстрактной даже по сравнению с его восемью миллионами. Это же сколько баулов потребуется? Но понимает ли вообще его привычный к “честной игре” напарник, с кем собрался дело иметь?

- Ты видел Мамонтова с Городецким, - сказал Шульга. - Один из спецслужб, другой из бизнеса. Оба привыкли, что все вокруг под козырек берут и исполняют приказы. Государственная секретная группа, практически свой “Моссад”. Все под контролем. Ты им лишь заикнешься о каком-то “партнерстве” - на тебя посмотрят как на говорящую статую. В лучшем случае.

- Ну, это как заикнуться, - упрямо продолжил Назгул.- Городецкому группа нужна гораздо больше, чем он тебе представляет. Я тут поинтересовался инсайдом всего процесса. Так вот, твой босс действительно на кураторстве этих ваших внесудебных ликвидаций очень большой вес заработал в своих кругах. Не знаю, какой тайный совет согласовывает расстрельные списки, но исходя из того, что ты успел рассказать - вас ни разу не использовали ни для политических, ни для бизнес-разборок внутри страны. Такая позиция позволяет ему стоять выше схватки, со всеми вытекающими бонусами. Но чтобы удержаться царем горы, требуется постоянно доказывать свою эффективность.

- Группа для него важна, не спорю, - согласился Шульга. - Но ведь группа как таковая, это не мы с тобой.