Из‑за угла сарая появился Сентябрь, волочивший за ноги два трупа – приятеля Догала с рваным шрамом на щеке и могучего детину, нагого по пояс, с татуировкой на предплечье. Куратор наклонился, прочитал: «Симеон», заглянул в выкатившиеся мертвые глаза.

– Отпрыгался ты, Симеон… И дружки твои тоже… Расспросить‑то некого!

– Некого, – из‑под маски подтвердил Сентябрь. – Все подохли, крысы поганые! Сережку прикончили и сдохли!

«Чем прикончили?» – подумал Сарагоса и, пока его агенты стаскивали трупы да укладывали их перед верандой в рядок, занялся осмотром. Долго трудиться ему не пришлось: почти у каждого из тринадцати покойников в правом кулаке был зажат стерженек – небольшой, синеватый, размером с мизинец, с ребристым колечком с одного конца. Выложив стерженьки на ладонь, куратор поглядел на них, хмыкнул, содрал маску и потянулся к рации.

– Андреич? Не заснул там? Можешь ехать.

– Щас, телегу заведу, – хрипло отозвался дядя Коля. – Скажи, куда рулить‑то?

– Прямо по дорожке поезжай, до луга, а там увидишь. – Сарагоса уже собирался переключиться на Снайпера, но после паузы добавил: – На лугу этом треклятом наших побили… всех, кто в первой машине был… Ты уж в обморок не падай, старина…

Дяда Коля вдруг часто задышал, потом откашлялся и выдавил:

– Е‑мое! Всех побили, Нилыч? Всех? И Серегу Сингапура? Серегу‑то удачника как же?

– Кончилась его удача, – сказал куратор, со злостью пристукнув кулаком по рации. – Кончилась!

Вызвав Снайпера, он сказал, что можно снимать наблюдение.

Минут через пять Снайпер со своей винтовкой и корзиной вынырнул из леса – почти одновременно с серым «Форестом». Проезжая мимо обломков первого слидера, дядя Коля затормозил и дал долгий пронзительный гудок, словно прощаясь с погибшими, потом прибавил газу и ловко развернулся у крыльца.

Подошел Снайпер, поглядел на чертову дюжину трупов, выложенных в ряд, переглянулся с Сентябрем. Лица у обоих агентов были угрюмыми, лишь Самурай сохранял привычное выражение спокойной сосредоточенности. Узкие глаза его были прижмурены, но озирали словно бы все вокруг: и строения, над которыми еще клубился ядовитый серо‑зеленоватый дымок, и посеченные сосны да ели, и темневшую посреди поляны кучу железа с тремя изломанными телами в пятнистых комбинезонах.

Сарагоса похлопал Дорджи по плечу.

– Бери Сентября и идите туда, к парням… Вытащите их . из этой груды хлама, подберите оружие… Словом, подготовьте все для транспортировки. Ты, – он ткнул пальцем в могучую грудь Снайпера, – останешься со мной. Будешь страховать, когда я войду в дом. Но прежде… – куратор протянул дяде Коле раскрытую ладонь с десятком стерженьков, – прежде объясни‑ка мне, старина, что это за дрянь?

Дядя Коля крякнул, почесал плешь, прокашлялся, пробормотал:

– Мне для работы приложиться бы надо, Нилыч… В особицу после таких дел. – Он покосился на обломки взорванного «Фореста».

– Приложись, – куратор, пошарив в заднем кармане, вытащил маленькую плоскую фляжку. – Приложись, отчего ж не приложиться, – со вздохом повторил он, наблюдая, как дядя Коля гулко глотает коньяк. Лицо его чуть зарумянилось, глаза заблестели – верный признак, что он пришел в рабочее состояние.

– Щас попробуем…

Отобрав стерженьки у Сарагосы, «механик» направился к крыльцу, сел, разложил добычу перед собой, стараясь не глядеть на кровяные лужицы, тут и там пятнавшие настил.