– Туда! – Кирилл рванул своего подопечного за ворот рубахи. Они соскользнули вниз, снова взмыли к небесам, раскачиваясь на теплых влажных качелях; волны, подталкивая их могучими кулаками, тянули на сушу, к одинокой серой скале, чья вершина уходила в облака. До нее оставалось не больше сотни метров, когда Кирилл услыхал крики. Странно, но доносились они не с берега, а со стороны открытого моря, и звучали в них бессильный гнев, ужас и смертная тоска.

Джамаль, кажется, тоже расслышал их. Вывернув шею, он прохрипел:

– Что?.. Что… там?..

– Корабль!

Слово вылетело будто бы само собой – и сразу же, подброшенный огромным валом, Кирилл разглядел гибнущее судно. Необычная конструкция, пронеслось в голове. Длинный высокий корпус, с боков к нему прижались еще два, пониже и покороче, над ними гребенкой торчат весла. Двойная мачта с перекладиной в форме буквы А оголена – паруса не то спущены, не то их сорвало ветром. Над кормовой надстройкой выдаются изогнутые рога рулевых весел, острый бушприт окован медью, с него на цепях свисают крюки‑якоря…

Корабль был очень велик и на первый взгляд казался неповрежденным, но, когда особенно крутой и высокий вал подбросил Кирилла к облакам, он заметил, что в среднем корпусе зияют пробоины, что весла переломаны, мачта покосилась и грозит рухнуть за борт, что балки, крепившие боковые поплавки, изогнуты и расщеплены, а медный таран на носу мотается туда‑сюда, сокрушая обшивку. Тримаран – а это был несомненно тримаран размером с римскую пентеру – погибал; трепали доски, лопались канаты, захлебывались в соленой воде моряки, сон становился жуткой явью. Однако все шло по заказанному сценарию: море, шторм, кораблекрушение… Скольким же людям с этого судна сулили смерть нелепые фантазии Джамаля?

Князь снова крутил головой, вытягивал губы, хрипел:

– Что?.. Кто… кто… зовет?

– Кто зовет, тому мы не поможем, – со злостью пробормотал Кирилл. – Давай греби к берегу, великий финансист.

Минут через пять он оглянулся. Над водой торчал остроконечный таран, освещенный прорвавшимися сквозь тучи солнечными лучами; начищенная медь отливала красным золотом, словно огромный рожок или бивень сказочного левиафана. Казалось, морское чудище сейчас затрубит в него, испустит долгий протяжный стон, взяв первую ноту погребального реквиема, но от гибнущего корабля не слышалось уже ни звука. Людские крики смолкли, лишь ветер выл и ярился, разгоняя облака, да грохотали волны, накатываясь на близкий берег. Окованный медью бушприт сверкнул последний раз и скрылся. Сцена опустела, занавес пошел вниз.

«Может, кто выплывет…» – промелькнула мысль. Мощно загребая воду, стараясь дышать размеренно, Кирилл направился к берегу. Плыть было тяжело: волны захлестывали рот, мокрый комбинезон лип к телу, сковывал движения, Джамаль, по‑прежнему цеплявшийся за него, болтался, как баржа на буксире. Его лицо посерело, темные волосы прилипли ко лбу, воздух хрипел и клокотал в глотке. На воде он держался не слишком уверенно и был, вероятно, перепуган до смерти, но из упрямства не выказывал страха – подгребал ногами и правой рукой, стараясь не наваливаться на инструктора всей тяжестью.

«Сбросить комбинезон?» – подумал Кирилл. Потом он припомнил, сколько полезного распихано тут и там, начиная от стальной проволоки и кончая компасом и мешочком со слитками, и решил, что нельзя жертвовать остатками имущества. Берег казался близким. С волны уже можно было разглядеть подножие серого утеса, мокрый песчаный пляж и нависавший над ним крутой обрыв. Медленно, но неуклонно они приближались к суше и к спасению.

Валы вдруг стали выше. Теперь они изгибались шеями непокорных скакунов, закручивались водоворотом, и Кирилл догадался, что под ним береговая отмель. Наступал самый опасный момент.