Невский в этом месте узок, будто лодыжка, да еще как толстенной повязкой передавлен строительными лесами, зашторившими бывший кинотеатр «Баррикада», но все одно — разглядеть лица на другой стороне, да еще если это незнакомые люди…

— Дашка! — подскочив на месте, крикнула Аллочка.

Увы. Голос зацепился за многозвучье моторных шумов, шипенье резины, звяканье ползущего мимо троллейбуса, людские тротуарные разговоры и повис где-то посередине проспекта, на проводах, подгоняющих разноцветные огоньки к огромной, плавающей в сиреневатых сумерках сосновой лапе, радостно возвещающей о близком Новом годе.

Сонный светофор наконец замигал, просыпаясь, но парочка на той стороне уже села в серый автомобиль, припаркованный чуть ли не на самом углу.

— Блин! — сокрушенно выдохнула Алка. — Промухали!

Серая машиненка резво вырулила на Невский, доверчиво мигая левым поворотником, и покатилась в медлительном потоке прямо к ногам Валентины.

— Дашка! — снова запрыгала на тротуаре воспрянувшая Алка, призывно маша руками и описывая тяжелой сумкой опасные круги прямо перед лицом спутницы. — Путятя! Стойте!

И снова ее не заметили и не услышали.

Машинка ползла неспешно, будто никуда и не торопилась, парочка за несвежими стеклами о чем-то весело беседовала. Валентина просто воткнулась глазами в лицо водителя, того самого крутого Путяти, отметив про себя его совершеннейшую обыденность и незначительность, но мгновенно запомнив неприметное это лицо до последней веселой складочки под улыбающимися глазами.

Автомобиль прошуршал мимо беснующейся Алки, успев прошмыгнуть на закатывающийся зеленый, и рывками, поспешая за такими же тоскующими в пробке собратьями, стал неуклонно удаляться от перекрестка.

— 423 ЛИС, — вслух произнесла Валентина.

— Что? — обернулась расстроенная Алка.

— Номер машины, — ответила женщина.

— Засада! — сплюнула девчонка. — Едут как на параде, по сторонам посмотреть не могут! Дашку встречу — прибью!

— Спасибо тебе, Аллочка, — погладила ее по руке Валентина. — Пойду.

— Слушайте, а может, мне папахена напрячь? — вскинулась вдруг девушка. — А чего? — Похоже, Алке и впрямь очень хотелось помочь. Особенно сейчас, после казуса с Путятей. — Папахен сейчас, чтоб я в эту долбаную Швейцарию уехать согласилась, все что угодно сделает! И встречу любую вам организует. Когда меня следак на допрос пригласил, у него чуть выкидыш не случился! Кстати, в Швейцарии, я слыхала, самые лучшие протезы делают! Когда Ванька из тюрьмы выйдет, он ко мне в гости приедет, и мы ему там руку новую смастрячим! А? Здорово я придумала?

— А где твой папа работает? — Валентина спросила больше из вежливости, не придав особого значения пустой девчоночьей болтовне.

— Не знаете, что ли? — Девушка удивленно расширила глаза. — В прокуратуре! А вы Ваньку ко мне за границу отпустите?

— Куда угодно отпущу, — горько качнула головой женщина, — лишь бы не засудили!

— Слушайте… — На Алкиной мордашке читалось, что ей в голову пришла очередная умная мысль. — А может, вам самой с папахеном встретиться? Одно дело — я, другое — вы. Хотите прямо сейчас?

— Ну…

— Только вы сразу подумайте, о чем его просить. Он любит, чтоб говорили быстро и четко. Зануда жуткая!

— О чем просить? — Валентина растерялась.

А действительно, о чем? Чтоб Ваню отпустили? Кто ж его до суда отпустит… Чтоб следователю не верили? Что на него специально чужую вину сваливают? Как в двух словах перескажешь незнакомому человеку их с Ванечкой судьбу? А не рассказать, так ведь и не поймет.