— С девкой?

— Ну. По виду — типичная проститутка.

— Чудны дела Твои, Господи! Прокурор города в гадюшнике со шлюхой… Ну и?

— Он девку ударил, о цене, наверное, не договорились, ребята его и отметелили.

— С каких пор твои орлы проституток защищают? Переквалифицировались, что ли?

— Говорят, он черный, как головешка, еще и в очках темных был, они решили, что чурка. А девчонка — беленькая, наша.

— Девчонку нашли?

— Нет. Сбежала. Но бойцы ее внешне хорошо знают, говорят, из сочувствующих.

— А прокурор как?

— Плохо. Они сначала его отпинали как положено, а он вроде стал орать, что уничтожит коричневую заразу и всех скинхедов пересажает пожизненно, вспомнил про Баязитова.

— То есть понял, с кем дело имеет?

— Там трудно не понять, пацаны конкретные.

— Слушай, — мозг Стырова наконец окончательно проснулся и заработал в полную силу, — так это нам на руку! Он теперь из кожи вылезет, но такое обвинение обеспечит, что страна вздрогнет! Это же то, чего мы хотели! Так?

— Так-то оно так, — согласился Трефилов, — если выживет.

— Что, так плох?

— Не то слово. Потеря крови критическая. Его нашли случайно, в три ночи, сколько он часов в подворотне пролежал, неизвестно. Без сознания, пульс не прощупывался. Сначала ментов вызвали, а те уже «скорую». Эскулапы глянули — труп. И — в морг. Тут менты наконец удосужились документы разглядеть. Всполошились. Короче, разбудили дежурного врача, чтоб осмотрел. Тот и обнаружил, что сонная артерия вроде еще пульсирует. Срочно в реанимацию. В общем, фильм ужасов.

— Ну, раз в реанимации — вытащат. Следи за процессом.

— Потому и звоню. Ему необходимо срочное переливание, а крови нужной нет.

— Как это — нет крови? — оторопел Стыров. — Пусть в других больницах поищут. Со станцией переливания свяжутся. Он нам живой нужен, слышишь? Слишком много узелков на нем сходится.

— Да ищут уже. Всех на ноги поставили. У него группа очень редкая, а сегодня, как назло, два случая тяжелых — роженица в Отто и ребенка сбили на улице, он в Мариинской. Вся нужная кровь туда и ушла. Врачи говорят, так всегда бывает по закону парности.

— Какому закону?

— Ну, типа, беда не приходит одна. Я тут за последний час столько информации получил, диссертацию по проблемам переливания крови могу писать. Можете себе представить, у нас сейчас на тысячу народа всего тринадцать доноров! В два раза меньше, чем в Европе.

— Капитан, — оборвал его Стыров, — ты хочешь меня завербовать в научные оппоненты? На кой хрен ты мне это говоришь? Раз доноры есть, пусть найдут нужного! Помоги, в конце концов! Возьми машины, ребят, адреса пробейте, учить надо? В прокуратуре-то знают? Чего не чешутся? Или спят и видят, как на поминках шефа погуляют?

— Да нет, все уже на ногах. Только толку мало. Не ведется у нас учета доноров, товарищ полковник, в том-то и дело! Ни единой информационной базы, ни резерва крови…

— Ты хочешь сказать, канава?

— Типа того. Засада со всех сторон. Тут в реанимации доктор работает, у него та же группа, так отдыхать уехал! Вроде последний раз какому-то больному много крови отдал, больше, чем положено, сам чуть коньки не двинул, его и отправили в отпуск.

— Трефилов, — чуть не зарычал полковник, — ты сейчас кто — капитан разведки или Путятя? Мозги твои где? Если есть человек, которому этот доктор давал кровь, значит, есть донор!

— Шеф, — нисколько не обиделся капитан, — вы — гений!

Ложиться больше Стыров не стал.