— Поговорю, — пообещал Ваня.

И поговорил. Костыль выслушал, ухмыльнулся, кивнул. А через несколько дней Ваня засек их с Алкой выходящими из чулана в организации. Вид у Костыля был чумной и мутный, а на Алке оказалась смазана вся косметика.

Вот тогда Ваня с ней и перестал разговаривать, потому что все понял. Костыль тоже понял, что Ваня понял. Подошел к нему, обнял за плечи:

— Брат, нам, солдатам расовой войны, не пристало из-за баб ссориться. Баба другом быть не может, с ней на акцию не пойдешь, она свою грудь под нож чурбана не подставит, разве что под его грязную руку! — Костыль гнусно осклабился. — И потом, за один раз от нее не убудет. А второй раз я сам не потяну, она у тебя бешеная. В натуре, вообще не догоняю — как ты с ней столько времени и еще живой? Я бы уже копыта откинул!

Ваня спорить не стал. Чего спорить, если Костыль кругом прав? И насчет дружбы, и насчет Алкиной ненасытности. Но Костылева оценка его, Ваниных, мужских качеств, ясно, польстила.

— Давай пять, брат! — протянул руку Костыль.

— Держи, брат, — пожал протянутую ладонь Ваня. Честно говоря, внутри что-то свербило, когда он вспоминал про Алку и Костыля, но Ваня приказал себе об этом забыть. Все равно думать на такие сложные темы у него получалось не очень. Мысли скакали, прятались по закоулкам, никак не соединяясь в одну стройную цепочку. То выплывало начало, то конец, а то вдруг середина. А вот чтобы вместе, когда все ясно и просто, как говорится, логически — никак. Да еще свои, местные девчонки, крутившиеся в организации, узнав, что у Вани с Алкой — все, просто наперебой принялись на Ване виснуть. Видно, восторгами о его мужской неутомимости подружка делилась охотно.

А потом нарисовалась и она сама. Тогда, в институте. И они первый раз сделали это в общественном туалете. И все понеслось по-новой.

* * *

— Ну что, капитан… — Стыров тяжело поиграл желваками. — Откуда у нас такой неконтролируемый всплеск? За неделю — два случая! Кто?

— Я не ясновидящий, — нахмурился Трефилов. — Сами знаете, сколько мелких группок по городу шляется. Три, пять человек. Как их контролировать? Даже из наших никто не знает, чья это работа.

— Вот что я тебе скажу, Путятя, — полковник взглянул на подчиненного с нескрываемой ехидцей, — любое пугало хорошо только тогда, когда управляемо. Не боишься, что наше пугало оживет, да и на нас с тобой кинется?

— Не боюсь, — ухмыльнулся Трефилов. — Наживка по самый желудок проглочена, а удилище в наших руках.

— Товарищ полковник, Москва на первой, — доложила секретарь.

Стыров поздоровался, некоторое время слушал журчащую густым басом трубку.

— Неужели настоящий погром? — удивленно покачал головой он. — Совсем рядом со столицей! Ну а милиция-то куда смотрит? Что? Явились через два часа, когда все закончилось? Даже так? И сам погром ровно два часа длился? Надо же, какое совпадение… Как это — выборочно? Знали адреса проживания всех армян? Даже не зарегистрированных? По ним и шли? Да где ж они их взяли? Неужели в милиции «крот» завелся? Постойте, припоминаю, где-то такое уже было… Нуда! В Сумгаите! Охо-хо… Беда… Нет, не волнуйтесь, у себя мы такого не допустим. Конечно, прямо сейчас и распоряжусь!

Положил трубку, довольно уставился на Трефилова:

— Слыхал? Вот столица отличилась! Это тебе не два наших инцидента.

— Если я правильно понял, у нас нечто подобное должно было состояться в субботу?

— Правильно понял.