И они оба рассмеялись. Это был тот искренний, «всепонимающий» смех, который способен примирять даже недавних врагов.

– Значит, они здесь еще и людоедствуют, местные аборигены? Почему их до сих пор не истребили? Всех до единого?

– Вы что, впервые в этих водах, Грей?

– В этих – да, впервые. Я уже трижды выходил в море, но всякий раз это происходило в водах Ла-Манша или у берегов Ирландии.

– На берегах Ирландии людоедов водится поменьше, – признал Рольф и вдруг, внезапно остановившись, удивленно посмотрел на лейтенанта. Он вспомнил о том, что так поразило его в первое мгновение: крик, которым Грей пронзил воздух, наткнувшись на питона, очень напоминал характерный вскрик женщины, как если бы она наткнулась на крысу, мышь или что-то еще более «ужасное». Только необходимость тут же избавить Грея и весь остров от «страшилища» развеяла у Рольфа это впечатление. Но лишь на какое-то время. Теперь оно вновь воскресло в нем, поражая своей странной достоверностью.

– Вспомнил, как вы вскрикнули, лейтенант.

– Мне неловко перед вами, сэр.

– Я не хотел упрекать вас. И вообще, дело не в этом.

– В чем же?

– Трудно объяснить. В любом случае, впредь советую оставаться более сдержанным в своих эмоциях, которые морским сообществом никогда и никоим образом не поощрялись.

– Благодарю за совет, сэр. Учту, не быть мне адмиралом трех океанов.

– Адмиралом трех океанов?! Мое воображение потрясено.

– Вам действительно нравится такое высказывание? – убил его своим простодушием Констанций.

– Неподражаемо. А главное, теперь я знаю, что именно привело вас под паруса странствий. Какая мечта позвала в море.

– Никакая это не мечта, – все с тем же простодушием – вот только Рольф так и не смог понять: напускным, игриво-мальчишеским или естественным, – разочаровал его Грей. – Когда-то, еще в детстве, я по несколько раз в день слышал это восклицание от нашего садовника и ночного сторожа, который большую часть жизни проштурманствовал на разных кораблях.

– Надеюсь, у него не хватало наглости титуловать «адмиралом трех океанов» самого себя?

– Не сомневайтесь, хватало.

– Отчаянный наглец!

– Это как раз о нем. Всякий раз, когда я предавался озорству, он, огромный, косматый, хватал себя, – не меня, заметьте, а именно себя, – за борта камзола, рвал его на себе так, словно пытался избавиться от него, оказавшись за бортом, и грозно рычал.

Остановившись, Грей решил воспроизвести вид «лжеадмирала трех океанов» в минуты гнева. Однако попытка Грея превратить свое аристократически смазливое, загорелое, но еще не успевшее огрубеть лицо в некое подобие свирепой маски грозы океанов ни к чему не привела. Впрочем, сама эта попытка выглядела довольно комично. И больше всего подводили большие, голубовато-лазурные, покрытые романтической поволокой глаза.

– Вы правильно поступили, Грей, что подались в моряки, поскольку актера из вас не вышло бы, – иронично обронил Рольф. Но ради того, чтобы завершить свой рассказ, бывший юнга простил ему нелестный отзыв.

– …Так вот, в такие минуты наш бродяга-садовник обычно громыхал своим яростным басом: «Не будь я адмиралом трех океанов, если этот юный разбойник не повергнет в трепет всю Британскую империю!»

– Это он о вас, Грей? – изумленно уставился Рольф на «корабельного любимчика».

– Представьте себе.

– Это вы, в его представлении, должны будете повергнуть в трепет «всю Британскую империю»?! – от души расхохотался капитан.